На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Нота Новосильцеву действительно близка к идеям вечного мира в интерпретации Руссо, но еще далека от будущего Священного союза, в котором некоторые современники тем не менее усматривали осуществление идей Генриха IV[125]. В ноте идея общеевропейского мира получает совершенно рационалистическую трактовку. Она связывается не только с политической обстановкой, но и с уровнем просвещения (les lumières) и вообще исторического прогресса. Священный союз оперирует уже иными понятиями. Его главная задача – просветить Европу лучами истинной веры. В этом смысле Александр в какой‑то мере преследовал цель, противоположную Генриху IV.

Eсли Генрих стремился несколько обуздать религиозный пыл развоевавшейся Европы, то Александр, напротив, напоминал европейским монархам и политикам о существовании общих для всех христиан религиозных ценностей. Если Генрих стремился объединить Европу на основе религиозной терпимости, которая была сродни религиозной индифферентности, то Александр проповедовал не столько терпимость, сколько обретение единых общехристианских основ взаимоотношений людей и народов. Хотя терпимость не исключалась договором, тем не менее прямо о ней ничего не говорилось. Это хорошо почувствовал Местр, когда в цитированном выше письме графу Валезу писал: «Я считаю его [договор. – В. П.] в целом благоприятным терпимости, даже той, которую называют терпимостью религиозной, но сколь широким окажется значение, которое Его Императорское Величество захочет дать этому слову, сказать невозможно» [Maistre, 1884–1886, t. 13, p. 166].

Акт действительно был составлен так, что под него можно было подвести практически любое содержание. Александра, как хозяина положения, это, несомненно, устраивало, но те, кто ождали от императора каких‑то конкретных решений и практических шагов, испытывали необходимость в интерпретации.

А. Стурдза, принимавший непосредственное участие в написании этого документа, решил, отчасти добровольно, отчасти, видимо, выполняя желание царя, взять на себя роль интерпретатора и пропагандиста идей Священного союза. Одновременно с работой над текстом договора Стурдза писал по-французски книгу «Рассуждение об учении и духе православной церкви» [Парсамов, 2004, с. 101–114]. По воспоминаниям Розалии Ржевуской, эту книгу Стурдза писал по поручению Каподистрия [Берти, 1959, с. 268]. Цель у них была общая: через пропаганду православия привлечь внимание европейской общественности к положению греков под турецким игом. Придавая, таким образом, своему сочинению характер социального заказа и публикуя эту книгу в Германии в расчете на общеевропейского (но прежде всего немецкого) читателя, Стурдза стремился связать свое «Рассуждение» с идеей Священного союза и тем самым окрасить общехристианский Союз в православные тона. Для того чтобы эта связь не осталась незамеченной, Стурдза также по‑французски написал статью «Рассуждение об акте братского и христианского Союза 14/26 сентября 1815 года».

Формальным поводом для написания этой статьи послужили нападки на Священный союз со стороны различных политических партий и лиц. Все возражения противников христианского договора трех ведущих монархов Европы Стурдза сгруппировал следующим образом: «Противники этого союза изображают его либо чем-то исключительным и угрожающим, либо химерой, порожденной экзальтацией, либо, наконец, неприменимым в действительности и, следовательно, бесполезным и неустойчивым» [Стурдза, 1815, л. 36 об.].

Опровергая эти суждения, Стурдза развивает свое понимание роли и значения этого договора. Священный союз – это универсальная модель межгосударственных отношений, основанная «только на догматах и заповедях, общих для всех общественных обязанностей и политических правил, способных постепенно утвердить доверие и единение между государствами» [Там же].

Возникновение этого союза продиктовано печальным опытом, порожденным Французской революцией. Стурдза убежден, что «род человеческий, что бы ни говорили последователи интереса осязаемого и материального, сражался и будет сражаться всегда за идеи. Периоды фанатизма и нечестия дают этому кровавые доказательства. Пораженные этой великой истиной, августейшие и благочестивые основатели Священного союза искали в истинной и великой идее действительное средство смягчения наших бед и заблуждений. Это средство, побуждающее вождей народов побрататься под отеческим попечением Бога Спасителя, отнюдь не исключает расчетов человеческого благоразумия, необходимых для согласования различных интересов. Но он дополняет их недостаточность, создавая точку соприкосновения одинаково далекую от всяких крайностей, одинаково противоположную фанатизму и нечестию» [Там же, л. 36 об.–37].