На путях к Священному союзу: идеи войны и мира в России начала XIX века

Буквально накануне нового 1806 г. 31 декабря канцлер Александр Борисович Куракин, возглавлявший внешнюю политику России в 1801–1802 гг., еще до образования министерств, и с тех пор фактически находящийся не у дел, подал на имя царя записку с изложением своего видения внешней политики России после Аустерлица. В ней Куракин однозначно высказывался за мир с Францией, мотивируя это тем, что в ближайших планах Наполеона – «восстановление прежней польской республики, чрез отторжение от России, Пруссии и Австрии ее частей, по разделам им установленных» [Куракин, 1869, с. 1128]. «Восстановлением Польши в прежнее ее состояние, – продолжает Куракин, – возродится в Европе новое государство, паче других для России вредное и оную от Европы, от влиятельного в ее делах участия, устранить долженствующее» [Там же].

Восстановление Польши на границах России создаст не только барьер, отделяющей последнюю от Европы, но и вызовет мятеж в западных губерниях России, населенных поляками, «и тогда, вместо одной войны, наружной, присовокупится другая война с нашими собственными новыми подданными для укрощения их мятежного волнения» [Там же, с. 1129]. Противостоять одновременно двум врагам, извне и изнутри, Россия не сможет, тем более что она практически лишена союзников. Австрия полностью повержена и находится в подчинении у Наполеона, а союз с Пруссией может носить только оборонительный характер, так как сама она не решится воевать против Франции. Нет надежд на прочный союз и с Англией. Во‑первых, она не способна оказать военную помощь России на «твердой земле»; а во‑вторых, политика Англии столь же эгоистична и властолюбива, как и политика Франции. Однако в отличие от Франции, Англия не способна причинить России значительного вреда, как по заинтересованности в торговых отношениях с Россией, так и по ее «местному положению». Поэтому единственным способом сохранить мир в Европе и избежать внутренних мятежей для России является мирный договор с Францией. В качестве дополнительного аргумента Куракин приводит позицию Пруссии, с которой Александра I связывают не только союзные отношения, но и личная дружба с прусской королевской семьей. К тому же Пруссия, сама заинтересованная в мире с Францией, могла бы выступить удобным посредником для начала мирных переговоров.

Пропагандистская модель, связывающая идею мира с национальным унижением, а войну с чувством национального достоинства, позволяла не акцентировать внимания на результатах Аустерлица. Если Россия с этой точки зрения выступала как рыцарственно благородная защитница порабощенных народов, то идея унижения связывалась в первую очередь с Пруссией.

* * *

Период между Тильзитом и Отечественной войной 1812 г. для России был отнюдь не мирным. В это время велись войны с Турцией, Ираном, Швецией. Почти все это время Россия находилась в состоянии войны с Англией. Во всех этих войнах видели реализацию плана Наполеона, навязанного в Тильзите Александру. Даже победоносная война со Швецией была встречена русским общественным мнением едва ли не враждебно. Ф.Ф. Вигель вспоминал: «В первый раз, может быть, с тех пор как Россия существует, наступательная война против старинных ее врагов была всеми русскими громко осуждаема, и успехи наших войск почитаемы бесславием» [Вигель, 2003, кн. 1, с. 450].

В обществе накапливалась усталость от войн. Но вместе с тем росло разочарование и в мирной политике царя, и в нем самом. Эти настроения выражались как в публицистических текстах, таких как, например, «Проект обращения к императору» неизвестного автора [Парсамов, 2001, с. 24–46] или «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» Н.М. Карамзина, так и в поэзии, где начинает преобладать камерная тематика, осуждающая не только войну, но и политическую активность вообще и противопоставляющая всему этому мир частной жизни.

В 1810 г. Жуковский написал стихотворное послание «К Блудову». Адресат послания Дмитрий Николаевич Блудов, близкий друг Жуковского, в 1810 г. женился на родственнице главнокомандующего русской армией на Дунае Н.М. Каменского Анне Андреевне Щербатовой и получил назначение в армию, которая в это время вела боевые действия против Турции. Сама ситуация как бы подсказывала прославить русское оружие и пожелать мужества и подвигов молодому герою. Однако в стихотворении развертываются совершенно иные мотивы. Вместо геройских дел автор желает адресату не забывать «сердцу милый край»:

Где ждет тебя, уныла,
Твой друг, твоя Людмила,
Хранитель-ангел твой…

Военное пространство со всеми его традиционными атрибутами: славой, громом оружия, победными кличами и т. д., которые должны сопутствовать герою, в стихотворении отсутствует. Адресату вместо подвигов предлагается быть сопричастным душевным переживаниям его любимой: