На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж!

У нее были соленые от слез щеки и шея, но сейчас, сегодня, этот привкус соли на языке разжигал в груди огонь, который, словно, пожирал Романова изнутри. Нет, ни скованности, ни неловкости он не чувствовал. Какая неловкость, если она принадлежит ему! Вся целиком! Даже в паспорте штамп стоит, свидетельствующий об этом! Да и Инна не сопротивлялась. Ее пальцы скользили по его спине под рубашкой, спотыкаясь о шрамы, но почему-то он не одергивал этой руки, гладящей по тонким полоскам. А вторая так царапала затылок, что у Вадима подкашивались ноги в коленях. Черт, да что же с ним такое?

Он целовал ее так, что у него в глазах темнело от недостатка воздуха. Он боялся ее отпустить от себя хотя бы на миллиметр, понимая, что она может и не вернуться в его объятья. Возможно, у него есть только сегодня, и другого раза не будет, когда она такая настоящая и вся-вся принадлежит ему. Одна рука гладила шею и ямку за ухом, а вторая беспардонно шарила по телу, нагло залезая под тонкую ткань юбки и блузки, и прохладный шелк кожи лишал мужчину рассудка.

Вадим совсем забыл, где они находятся. Забыл, что в любую секунду их могут застукать, и как неловко они будут чувствовать себя в таком случае. Да пусть хоть весь мир летит к черту! Он хочет эту женщину, и он получит ее здесь и сейчас, остальное… Да плевать с высокой колокольни на остальное! Завтра будет завтра! И о том, что он будет чувствовать завтра, подумает тоже завтра!

Одной рукой стилист быстро расправился с верхними пуговицами на блузке. Девушка дышала горячо и часто. Замычала, когда он впился губами ей в шею, и сильней прижала его голову к своей груди...

И вероятно, что всё бы получилось там же под лестницей, если бы кто-то с чудовищным топотом не сбежал по ступенькам.

У Инны словно стоп-кран сработал. Она вскинула глаза на Вадима и в следующую секунду оттолкнула его от себя. Он, отшатнулся назад, а потом, словно на абордаж, бросился на нее. Инна успела соскочить не то с полки, не то с приступка, даже одернуть юбку и запахнуть на себе расстегнутую блузу, и вновь оттолкнула парня. Он ошарашено смотрел на то, как она, повернувшись к нему спиной, приводит себя в порядок, как дрожащими руками поправляет волосы, и не понимал, куда делась его Инна. Только что была здесь. Горячая, страстная, жаждущая любви и ласки. Когда она успела уйти?

Та, что осталась, вдруг не глядя, развернулась и зашла в танцзал. Романов, тяжело дыша, проводил ее глазами. Когда наконец мозг выдал приказ ее остановить, Вадим не нашел ее ни на танцполе, ни у бара, ни за столиком. Пошатываясь, он подошел к бармену и спросил, не видел ли тот, куда подевалась Инна. Мужчина указал на дверь. Вадим бросился из клуба, но бармен его придержал за руку, вручив шарф и сумку Инны. Стилист посмотрел на забытые женой вещи и едва удержался от того, чтоб не швырнуть их на пол в бессильной злобе.

Голова соображала с каким-то опозданием. Он бросился из клуба, понимая, что Инна сейчас идет по Питерским улочкам совершенно одна. Вылетел из дверей, как пушечное ядро, как раз в тот момент, когда от клуба отъезжало такси. Там на заднем сиденье он успел рассмотреть свою жену. Кинулся за машиной, но та свернула за угол. Вадим оглядел парковку: ни одного таксиста. Выругавшись сквозь зубы, он выудил телефон и вызвал себе машину.

Всю дорогу домой, он боялся отключиться, потому что до мозга наконец-то дошел выпитый за вечер алкоголь, и Роиманов практически ничего не соображал. Он не смог догнать машину, которая увезла его жену, а на Невском его такси еще и в пробку попало из-за аварии.

Дома, пошатываясь, прошел к комнате Инны и постучал в дверь. Не получив ответа, заглянул и увидел девушку, лежавшую ничком поверх одеяла прямо в одежде. Она храпела, распространяя по комнате запах алкоголя.

Вадим стащил с нее пальто и чулки, перевернул на спину, а потом расстегнул на спине застежку бюстгальтера. Инна не проснулась, лишь пробормотала что-то сквозь сон, когда ему пришлось отрывать нейлон от кровавых мозолей на обеих ногах.

Он сидел на ее кровати и смотрел на эти мозоли. Их уже тем пластырем не спрятать: за эти несколько часов они успели вздуться и лопнуть, и, наверняка, Инне было очень больно.

— Вот почему ты танцевала босиком, — пробормотал он и укрыл жену.

[1]Ты жив! (нем.)

[2]Он мертв! (нем.)

[3]Нет! (нем.)

[4]Я говорю по-немецки.

Глава XXIX. Я отдам тебе свои крылья. Лети!

Вадим проснулся от жуткого женского вопля. Подпрыгнул на постели, сел, с трудом соображая, но тут крик повторился и звучал уже более продолжительно. Путаясь в одеяле, он выскочил в коридор и бросился в ванную, откуда раздавался этот страшный вопль. И сейчас Романов точно знал: кричала Алька. Распахнув дверь, он увидел в ванной комнате обеих девушек. Инна трясла Альку, а та верещала, причитая что-то про изнасилование. Малышка, узнав брата, бросилась к нему, давясь слезами и тыча пальцем в Инну:

— Брат! Смотри на нее! Смотри! Мрази! — и опустилась на пол, не в силах больше стоять.

Вадим и Инна уставились друг на друга.