На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж!

— Я слышу музыку, — вдруг сказала девушка и улыбнулась. Улыбнулась, а в глазах заблестели слезы. — Я и сейчас ее слышу.  Я… я так восхищалась тобой! Я так мечтала! А ты, наверно, и не помнишь маленькую девочку, упавшую позади тебя.

Вадим смотрел в пол. Чуть улыбнулся.

— Помню. Это было в Вене. Ты говорила по-русски, поэтому я оглянулся, но поднять не успел.

— Но я не узнала тебя. Я даже не сразу вспомнила твое имя… Вадим, а если бы не вчерашний случай… Если бы не Божена Войцеховская, ты бы рассказал…

— Нет! — холодно и жестко перебил Вадим.

— Но почему?

— Потому что Дмитрий Ким умер двенадцать лет назад! Я не он!

Теперь, после таких откровений, он отводил взгляд, а она напротив не спускала с него глаз. Стилист орудовал спонжем и делал вид, что не замечает ее пристального внимания.

Он давно не терзался вопросами «а если бы…». Эти терзания ни к чему не приводили. От них не становилось легче. Легче вообще не становилось. Хотя, если подумать, с появлением Инны в его жизни произошли колоссальные изменения. Словно какой-то художник взял и опрокинул ушат красок в жизнь: зеленых, оранжевых, синих, красных. Добавил света и блеска на полотно. И жизнь стала другой: красивой, яркой. Интересной. Вот только…

— Всё, готово, — сказал он и стал убирать принадлежности в чемоданчик. Повернулся к сидящей на столе Инне, и в этот момент девушка подцепила его футболку пальцами и потянула вверх. Вадим дернулся.

— Я… я тебе вчера спину…, — начала она и замолчала, покраснев.

Его в ту же секунду накрыло жаром, когда он вспомнил, как жена вчера царапала его исполосованную спину. Он даже смутился.

— Ерунда, — пробормотал он, но Инна не выпустила край футболки.

— Я посмотрю. Снимай, — настаивала жена.

Вадим, глядя на ее опущенную голову, усмехнулся:

— Так и скажи, что хочешь, чтоб я разделся.

Инна вскинула на него искрящиеся глаза-льдинки, а он стянул через голову майку и повернулся к ней спиной.

Тонкие холодные пальцы легли на горячую кожу. Вадим тут же покрылся гусиной кожей, его даже передернуло. Ладони скользили по шрамам, а потом вдруг скользнули вперед на грудь, притянули к себе большое тело, и Инна прижалась щекой к спине мужа. Он чувствовал ее прерывистое дыхание между лопаток. Видел ладонь, лежащую на солнечном сплетении. Ощущал тонкие, чуть дрожащие, пальцы на послеоперационном шраме — видел, чувствовал, ощущал и не мог пошевелиться. Он дернулся, было, лишь когда место, куда прижималась Инна, стало мокрым. Но жена еще сильней прижалась и не отпустила его.

У Вадима вмиг перехватило горло.

— Не смей… не смей меня жалеть, — кое-как проговорил он.

Инна всхлипнула за его спиной.

— Это мои чувства, — произнесла она солено-горьким голосом, будто у нее ком поперёк горла застрял, — они даже мне не подчиняются… Хочу и жалею.

И что-то изменилось. Что-то неуловимое, не имеющее название появилось в отношениях молодых супругов. Инна не говорила о музыке, об искалеченной жизни, о разбитых мечтах. Не задавала вопросов. Иногда она останавливалась у зачехленного рояля и гладила его по закрытой крышке. Она узнала все тайны своего принца, но колдовство не разрушилось: музыка еще была изгнана из этого дома. И девушке порой казалось, что всё дело как раз в этом! Если музыка вернется в дом, с Вадима спадет заклятие. Пусть это и звучит по-детски наивно. Пусть это она всё придумала! Но так… так хотя бы была надежда. А без надежды уж совсем грустно…

Лекция была скучная. Антон Константинович, лысоватый, плюгавый мужичок, уткнувшись крючковатым носом в свои записи, вел ресторанное дело. Алька зевала с закрытым ртом всю пару. А телефон доставать из-под полы было страшно. Да и толку-то звонить: всё равно Славка сейчас занят. У него встреча с какими-то людьми из Японии. Он еще умудрился ляпнуть, что жаль теперь Инну не позвать, а то, дескать, она в этом профи. Алька даже обиделась немного. Ну нет у нее талантов! Был талант играть на скрипке, но это дело давно минувших лет, что уж говорить об этом? Она была так далека в своих размышлениях, что даже не заметила, как сидящий за ней молодой человек зовет ее. В конце концов, парню это надоело. Скомканный лист бумаги упал перед Алькой, и девчушка от неожиданности даже вздрогнула. Накрыла бумажный ком ладонью, оглянулась.

— Романова, вот такая фамилия…, — провозгласил вдруг преподаватель за кафедрой.

— К венценосцам моя семья не имеет никакого отношения! — быстро и четко ответила девушка. — Основоположники нашего рода — цыгане.

— Что за бред? — пробормотал педагог. — Дела амурные решайте после занятий.

— Антон Константинович! — возмутилась малышка.

— Вы вместе со своим поклонником проведете опрос любителей азиатской кухни. Возьмите для сравнения сети ресторанов «Кореана» и «Евразия».

— Да как их сравнивать-то? Вот вы как предпочитаете яйца: вкрутую, всмятку или в мешочек? — возмутилась Алька, подпрыгнув на месте.

Преподаватель брезгливо сморщился.

— У меня аллергия на яичный желток, — произнес он.