На ратных дорогах

Около полудня противник возобновил артиллерийский обстрел. Со стороны деревни цепью двинулся батальон. Когда до него осталось с версту, открыли огонь четыре наших пулемета. Цепь залегла. Пробовала подняться, но пулеметы снова прижимали ее к земле. Ничего не добившись, противник опять отошел.

Подступала ночь. Тактика врага не изучена, и я не знал, попытается ли он наступать в потемках. Выставив вперед надежное боевое охранение, остальным разрешил спать и сам лег. Сон охранял ординарец А. Ермаков. Едва я проснусь, он укладывает снова:

— Спите. Все спокойно.

Новый день обещал быть солнечным и теплым. Вернулись связные от правого соседа, доложили, что накануне он успешно отразил все атаки.

Когда солнце поднялось, Ильенков заметил вдали приближающийся со стороны противника дымок:

— Смотрите, поезд на Двинск идет.

Странно! Неужели белополяки решили повторить то, что мы осуществили в четырнадцатом году? Тогда под Варшавой эшелоны с сибирскими стрелками подавались почти к передовой. Сибиряки выскакивали из теплушек, рассыпались в цепь и с ходу шли в атаку. Такой маневр не только остановил Гинденбурга, но и нанес ему поражение, заставил отступить.

Но вот послышался орудийный выстрел. Оказывается, на нас шел бронепоезд. Мне не приходилось иметь дело с такими подвижными крепостями, но было ясно, что бронепоезд представляет большую опасность для отряда. Низкие песчаные холмы могли укрывать нас только от наблюдения, но не от огня с высокой насыпи.

Очевидно, бронепоезд пока что только разведывал путь. Выпустив с десяток снарядов, он ушел.

— Что будет, если белополяки начнут наступать с фронта, а бронепоезд зайдет к нам в тыл? — спросил у меня Бедик.

— Я уже думал об этом. Перспектива, что и говорить, неприятная.

— Разрешите мне, товарищ командир, подобрать несколько человек и разобрать железнодорожное полотно, — попросил помощник.

— А кого возьмете?

— Мы с Лацисом уже посоветовались. Если не возражаете, он вызовет из взводов нескольких коммунистов.

Я согласился. Только предложил Бедику взять для прикрытия отделение с пулеметом.

Бедик добрался до ближайшей сторожки путевого обходчика и достал там инструмент для разборки рельсе. Прошло часа полтора. Петрунькин подал сигнал о появлении противника. На его взвод наступало до роты пехоты.

И тут снова показался бронепоезд. Не открывая огня, он миновал место, где останавливался в первый раз, и скрылся между холмами. Через несколько минут оттуда донеслась пулеметная стрельба.

Посыльный, прибывший от Бедика, сообщил, что группе удалось разобрать путь на ближайшем мостике. Отделение замаскировалось в окопе и, когда из бронепоезда высадилась ремонтная бригада, обстреляло ее.

Через некоторое время, усиленно дымя, поезд опять вынырнул из-за холмов и, обстреляв нас, убрался к себе в тыл.

Ночь прошла спокойно. Рано утром на следующий день (Это было 27 августа) в расположение отряда приехал комиссар дивизии Верховский. Он выслушал доклад, одобрил наши действия, затем сказал:

— Противник старается охватить правый фланг. Чтобы избежать опасности, дивизия начинает отход к Двинску и займет оборону на его подступах. Вам надлежит отойти к хутору Покронишки и задержать там белополяков хотя бы до двенадцати часов дня. Это даст нам возможность закрепиться на новом рубеже. После двенадцати можете уходить самостоятельно. Вас встретят и укажут новое место.

Комиссар уехал, а отряд, скрытно оставив окопы, направился к хутору.

Осмотрев местность, я сразу понял ее преимущества. Хутор располагался на возвышении у скрещения двух глубоких и широких балок, уходящих влево. Справа от него раскинулось ровное поле, заканчивающееся болотом. Позади хутора — шоссе, проложенное по хвойному лесу. Перед лесом несжатый хлеб, что очень удобно для последующего отхода.

В центре хутора стоял двухэтажный каменный дом, окруженный густым садом. Рядом — несколько деревянных одноэтажных домиков, три скотных двора и два сарая. Настоящая крепость, труднодоступная для пехоты.

С чердака большого дома открывался великолепный обзор. Подход противника теперь будет виден за три — пять километров.

Мы с Бедиком организовали оборону, выставили наблюдателей. Лацис обошел все взводы, объяснил бойцам задачу, поговорил с коммунистами. Он предупредил о необходимости держаться до последнего, ибо от нашей стойкости будет зависеть оборона Двинска.

Скоро прибежал связной от Ильенкова. Командир взвода с одним пулеметом устроился на чердаке. Оттуда он заметил, как из деревни, расположенной верстах в трех, вышло до батальона противника с артиллерией.

Я поднялся к Ильенкову. В бинокль хорошо видна вражеская колонна. Через полчаса она будет здесь, и начнется бой. К противнику, конечно, подойдут подкрепления. А наш маленький отряд остался одиноким, без соседей, без поддержки с тыла и даже без всякой связи со своими. Но не это главное. Будь у поляков только пехота, ее бы мы легче отразили. Но артиллерия! Нам нечего было противопоставить ей.