На разломе двух времён. 80-е

В общем, уровень подготовки в простом машиностроительном техникуме в шахтерском городе был довольно высоким, и спрос на выпускников – соответствующим. Заявки были из различных городов огромного Советского Союза. Так было не только у нас, по этому принципу работала вся система среднего специального образования в стране.

К концу учебы в техникуме ты должен был решить, куда идти работать дальше. Это были твои обязанность и право одновременно.

Обязанность – работать по той специальности, на которую учился. И право – в зависимости от успехов в учебе выбрать место работы для дальнейшего распределения.

По уровню «престижности» в том году была следующая градация. На первом месте стоял Ленинград, точнее машиностроительный завод под Ленинградом, в Колпино. Это было самое завидное место работы, и лучшие из учащихся старались попасть именно туда. На наш техникум в Колпино в том году было выделено шесть или семь мест. Далее шли Подмосковные Серпухов и Подольск, оттуда было три или четыре заявки. Потом – волгодонский «Атоммаш» и только за этими крупными и далекими городами следовал донецкий «Точмаш» и наш горловский «Машзавод». Заявок из дальних городов было много, и более половины учащихся выбирали уехать подальше. Все отличники, заканчивавшие техникум с красным дипломом, стремились в дальние города.

Никто не хотел оставаться дома.

Так было принято в советское время, что молодой человек должен передвигаться по стране. Всеобщее перемещение молодых кадров было нормой системы. Ты получал распределение и после окончания учебы приезжал туда работать. Тебе выделяли место в общежитии, где и начиналась твоя новая трудовая жизнь.

Дальше все зависело от тебя.

Если ты вписывался в коллектив и работу, то ты укоренялся на новом месте. Двигался там по служебной и профессиональной лестнице, вставал в очередь на квартиру и стремился к другим местным благам.

С годами логика продвижения и передвижения менялась. Кто-то мог жениться, выйти замуж и по семейным обстоятельствам поменять работу. Кому-то работа не нравилась, он искал новую. Но в подавляющем большинстве случаев именно место, куда тебя распределили, становилось твоей основной работой. То есть, по сути, ты выбирал место, где продолжится твоя жизнь. Поэтому к такому выбору все относились очень серьезно, и за хорошие места всегда была конкуренция.

К четвертому курсу техникума я был одним из лучших учащихся и шел на красный диплом, где в длинном списке отметок были только пятерки. С таким дипломом я, естественно, мог выбрать любое из предлагаемых мест. И по логике нужно было выбирать Ленинград. Но я уже окончательно решил для себя, что буду поступать на Физтех. Мне не хотелось забирать у ребят, однокурсников, это дефицитное «ленинградское» место, оно бы «прогорело», если бы я поступил в МФТИ и им не воспользовался. Поэтому я выбрал второе по «престижности» место – город Серпухов, его я воспринимал как страховочное, куда пришлось бы распределиться, если бы я так и не поступил на Физтех.

Само поступление в институт после техникума не было свободным делом. Такое право тебе давал только красный диплом, и то не в любой вуз. Чтобы поступать в институт по иной направленности, чем был твой техникум, в красном дипломе количество пятерок должно было сильно превышать количество четверок. Советские правила тут были жесткими. Если ты хочешь иметь право на выбор, право все поменять в своей жизни – будь лучшим.

Я шел на 100 %-ный красный диплом, и такое право у меня было.

В Москву (Июнь 1984)

Московский поезд от станции Никитовка отходил рано утром.

Абсолютно неожиданно проводить меня в этот путь вышел отец. У нас никогда не было с ним длинных задушевных разговоров, мы не вели долгих бесед о жизненных целях и устремлениях. Когда-то он тоже сделал свой прорыв, выбравшись из украинского села в город, поступил в институт и работал теперь на стройке прорабом. Больших высот в жизни он, может, и не достиг, но семья жила в достатке, у нас все было: машина, гараж, дача.

Теперь свой жизненный прорыв наверх, из шахтерского города Горловки в Москву, делал я.

Мои юношеские увлечения математикой, физикой, литературой он не воспринимал всерьез, для него это было чем-то далеким и бесполезным. Он даже не заходил ко мне в комнату узнать, что я там делаю. Что читаю. Какие задачки решаю.

Но вот наступило лето, я окончил техникум и собрал чемодан с вещами, книгами и документами, чтобы ехать поступать в Москву. Мне кажется, всю неотвратимость происходящего он понял только в тот момент. Мы шли пешком до автобусной остановки. Он ничего не говорил, мы оба молчали, но чувствовали бесповоротность происходящего.

Я уезжаю навсегда.

На автобусной остановке ко мне присоединился Игорь. Он тоже был с чемоданом и его тоже вышел провожать отец. Мы уезжали.

Под мерный стук вагонных колес хорошо думалось. Сначала закончились бесконечные шахтерские пригороды, и пошли поля. Донецкие просторы – это в основном степи, и только вдоль дорог стояли высокие тополя, леса начинались уже ближе к Харькову.