На разломе двух времён. 80-е

Так водилось в стройотрядовских традициях тех лет, что после первого курса ты в лучшем случае попадал в какой-нибудь подмосковный строяк. И только после «подмосковья» мог уже попасть в дальний, престижный сибирский стройотряд. Там работал «северный» коэффициент, и все привозили денег в два раза больше, чем из Подмосковья.

Кроме этого, работало общее правило – после первого курса все начинали с «рабов». Рабочая градация в студенческих стройотрядах была довольно четкая: рабы, мастера, бригадиры и командиры. В типовом отряде из 30 человек к командирскому составу относились два-три человека: как правило, командир, мастер и комиссар.

Остальные – «рабы».

Они месили раствор, носили бетон, цемент, кирпич. А что еще мог делать на стройке молодой человек в 18–20 лет, если он до этого даже не держал в руках лопату? Мы ничего не умели и учились элементарным строительным специальностям там, в стройотрядах, в полевой и боевой обстановке.

Класть кирпич – не простое дело, штукатурить – еще сложнее. Это не только физически сложная работа, она требует еще и навыка, а он приходит не сразу. Профессионально класть кирпич или штукатурить стены ты мог научиться только ко второму или третьему сезону. Тогда из «раба» ты превращался постепенно в бригадира, а там, возможно, и в мастера отряда или даже в командира.

На строительной площадке работали все, включая мастера. Комиссар должен был отвечать за общественную работу, но по факту в напряженных рабочих буднях было не до общественной работы и комиссар работал на площадке на равных со всеми. Единственный, кто не работал физически, – командир. У него была ответственная задача и миссия – выбивать материалы, машины, механизмы, а главное – набрать побольше объемов работ.

И самое важное – командир «закрывал» наряды, т. е. договаривался с тамошним начальством о деньгах, которые нам заплатят за работу. Командирская должность была самой главной и важной в отряде. Командир стройотряда – непререкаемый авторитет. Я обязательно буду таким командиром, мечтал я уже с середины первого курса, наслушавшись о студенческих подвигах в далеких сибирских строяках.

Но тогда, летом 85-го меня взяли на БАМ… «рабом».

Мы строили бетонную дорогу внутри рабочего поселка Дипкун, расположенного на железнодорожной ветке БАМа, где-то между Тындой и Владивостоком.

Рабочий день обычного советского рабочего или служащего был четко нормирован, ни часом больше, ни часом раньше. На производствах бывали, конечно, авралы, и человек мог прийти с работы позже или даже выйти сверхурочно в выходные. Но каждый такой сверхурочный учитывался и оплачивался отдельно по двойному тарифу. В обычной жизни такое случалось нечасто. Мы привыкли, что родители приходили с работы вовремя. Советский человек не любил сверхурочные, не хотел задерживаться на работе допоздна.

А тут, в стройотряде на БАМе, я увидел, как это – работать не «по-советски»!

Мы начинали рано утром, а уходили с площадки, когда уже темнело. Под конец строяка, когда наступил финальный аврал, мы ставили прожектора, чтобы можно было работать и ночью. После работы хватало сил только дойти до койки. Спали не более шести-семи часов. В бытовке, где мы жили, душа не было. Не было и ужина. Обед в рабочей столовой был сытный, его хватало на весь день. Вечером, после работы – максимум чай, столовка уже не работала. Суббота была рабочей, выходной день один – воскресенье. Баня – раз в две недели.

Уставшие, пропахшие бетоном и потом, мы укладывались в свои койки и вмиг засыпали, сил на что-то еще не оставалось вообще. Я был тем летом простым рабочим и как варилась стройотрядовская кухня наверху еще не знал. Как выбивались объемы работ, бетон, как закрывались наряды – все это придет потом. Командиром я стану только на третий строяк, а пока работал простым «рабом».

Была ли в этом романтика? Конечно. Но не в мнимых комсомольских призывах, не в дальней географии этих поездок и даже не в деньгах, а в том, что мы делали все это сами.

Это невероятный вызов – уехать большой компанией на два летних месяца куда-то далеко-далеко, взяться за новую работу и что-то сделать! Вот еще вчера тут не было дороги, а через два месяца она будет. Вот тут не было коровника, а к сентябрю он будет стоять. Еще вчера ты ничего не умел, а, возвращаясь домой, чувствовал, что можешь все!

Это был невероятный опыт превращения мальчишек в мужчин. У нас не было чужих начальников, если и был командир, то он свой, такой же студент, как мы, просто на курс старше. Каждое лето менялись дислокация, работа, но всегда это было новое испытание, проверка на прочность.

Мы возвращались с БАМа через всю страну. Сначала на перекладных, грузовиками по таежным сопкам до Тынды. И потом самолетами, Тында – Чита – Москва. Через огромную страну, молодые, уставшие, но счастливые и с деньгами. А главное – на наших ярких стройотрядовских куртках красовалась свежая нашивка – «МФТИ. БАМ-85».