На разломе двух времён. 80-е

Денежные вопросы решались напрямую с колхозом или строительной конторой, в обком мы лишь постфактум присылали цифру объема выполненных работ, для галочек в их отчетах наверх. В нашу «финансовую кухню» областной штаб и обком комсомола не вмешивались: не помогали, но и не мешали нам. Тут все зависело от договоренностей на месте.

Примут твои «наряды» или нет? Сильно будут спорить или нет? Никаких взяток или доплат местному начальству не было, по крайней мере я в своей практике такого не помню.

Выбив «наряды», мы распределяли деньги между собой. Обычно с учетом КТУ (коэффициент трудового участия), где учитывалось количество трудодней и квалификация. Если ты был «бригадир», «мастер» или «командир», заработки получались очень большие.

Мы работали круглые сутки, почти без выходных, и потому объем сделанных работ был намного больше, чем у тех, кто работал в местном колхозе в постоянном штате. Плюс «студенческий», плюс «северный», плюс бесплатный авиаперелет, бесплатное питание и проживание. И получалось, что студент за лето зарабатывал столько, сколько средний советский человек зарабатывал за весь год.

По сути, советское государство через комсомол подпитывало студенческое движение большими деньгами. Довольны были все.

Обком комсомола занимался нормальным полезным делом, а не только абстрактной и бестолковой «идеологической» работой. Обкомовские начальники отчитывались об объемах сданных нами работ, получали свои лычки, продвигаясь по комсомольской и партийной лестнице.

А мы, студенты, хорошо зарабатывали, одновременно готовя себя к настоящей взрослой жизни.

P.S.

Это был неоценимый опыт погружения в реальную советскую действительность, где ты на практике учился, как жить и зарабатывать в СССР!

Коляска (Ноябрь 1987)

– У вас родился сын, – сообщили мне в роддоме.

Эта новость мгновенно меняет в жизни все.

Мужчина вообще странно устроен, а тот, который готовится стать отцом, – особенно. Он не понимает всех изменений, которые начнутся сразу, как только он услышит эту новость. Особенно это касается молодого парня, которому только 22.

По крайней мере, так было у меня.

Мы, конечно, ждали ребенка и как-то к этому готовились, но все равно, сама новость и осознание того, что ты стал отцом, а главное, что в этот час или даже минуту на свете появился новый человечек и этот человечек – твой сын… молнией прошибает сознание. Еще за день до этого ты жил обычной жизнью. Еще за минуту до этого ты спокойно приехал в роддом навестить жену. Но как только тебе сообщают эту новость, твой мозг взрывается, и ты внутренне сжимаешься.

Нужно что-то делать! Срочно! Первое, что пришло в голову, – нужно ехать за коляской.

Есть какая-то странная традиция – покупать коляску не до, а именно после. Я тут же рванул в универмаг «Московский» искать коляску, но там их не было. Точнее, там было много простых советских колясок, но они были некрасивые, а мне хотелось, естественно, купить самую лучшую.

Ведь у меня родился сын, мой сын!

В поисках коляски я проехал еще два или три универмага и только потом узнал, что еще в одном вроде бы выкинули импортные. Надо ехать туда.

У магазина стояла длинная-длинная очередь. Все хотели купить модные ГДРовские коляски. Я встал в эту очередь, но она была огромная и двигалась медленно, а люди волновались и переживали, что может не хватить.

– За ГДРовскими можете уже не занимать, их осталось только 50 штук, – крикнула продавщица, специально выйдя на улицу к очереди.

Я стоял уже более двух часов, и передо мной осталось как раз около 50 человек. Буду стоять до конца, решил я. Когда моя очередь уже почти подошла и осталось только пара человек, продавщица сердито крикнула:

– Все. Импортные кончились!

Гвалт, крики и возмущенный ропот волной прошли по оставшейся очереди и раздосадованные люди стали расходиться. Мы стояли более четырех часов. Такой же злой и возмущенный, я зашел в огромный полупустой зал универмага и стал рыскать среди больших картонных коробок, в которых лежали простые советские коляски. Они были никому не нужны. Совершенно потерянный, я бродил среди этой груды коробок.

– Что вы тут ходите, – возмущенно рявкнула продавец, – я же сказала, что ГДРовских больше нет!

Но я продолжал рыскать, иногда передвигая с места на место то одну, то другую коробку. И вдруг в самом углу зала, за большой стопкой картонных коробок, я неожиданно увидел ее, ту самую, с буквами «DDR».

Я огляделся вокруг, никого рядом не было, ни продавцов, ни людей из очереди. Может, это ошибка? И там лежит простая наша советская коляска или коробка пустая? Тихо, с волнением, я ее приоткрыл.

Там лежала ОНА.

Продавцы, наверное, пытались ее припрятать в углу для себя, укрыв от очереди, но я ее нашел. Это была она, – вожделенная красивая импортная коляска темного красно-бордового цвета, обтянутая сеткой снизу. Как ястреб хватает свою добычу, так и я ухватился за коляску, вытащил ее из коробки и быстро повез к кассе под хмурыми взглядами возмущенных продавщиц.