На развалинах мира

Судорожно вытаскивая тетиву, я нацепил ее на проушины лука и вытащил стрелу. Кто бы там не прятался сред плит — напасть внезапно не получится! Но почему я весь покрылся холодным потом? Тень, столь резво исчезнувшая за поворотом — кажется, она тоже вскакивала с колен! Кто это?

Боясь признаться самому себе в догадке, я медленно приподнял лук. Неужели…

И снова, жутковатый рев нарушил шуршание ветра. А после и вовсе — еле слышные шаги, словно их обладатель решил подобраться ко мне со спины! Еще не понимая, что нужно сделать, я уже оборачивался назад — никого! Снова этот мрачный стон-крик! И шаги — будто древний старик едва удерживаясь на ногах, шаркает по половицам… Нет, это не человек!

Кровь ударила в голову. Я преисполнился уверенности, что нечто, бродящее поблизости, выследило меня и теперь выжидает удобного момента для нападения. Но ни один зверь не ходит на двух лапах! И ни один человек не издает таких звуков… Но тогда, это — тот самый! Он!

У меня вдруг онемели руки. Неожиданный ступор словно сковал члены… такое случалось раньше, до Катастрофы. Но никогда я еще не замирал столь обреченно.

Следующий вой встретил, стоя на месте. Шаги слышались отовсюду — и я вообще не мог понять, где находится их обладатель. Казалось, он передвигается молниеносно, причем успевая угрожающе подвывать — но голос не успевал за шагами! Это сбивало с толку… Я резко приподнял лук — и вновь, каким-то шестым чувством, заметил неясное движение в стороне от себя. Опять шаги и вой! Я крутнулся на месте, ожидая удара от неведомого противника — и ускользающая тень опять пронеслась перед глазами. Вслед ей выпустил стрелу — мимо!

Выхватив еще одну, я снова обернулся. Движение повторилось. Весь извернувшись, я, в неимоверном прыжке — назад и через голову! — ухитрился выпустить стрелу в цель! За резким свистом ее полета послышался громкий звон разбиваемого стекла. Я уже стоял на ногах, с перекошенным лицом — ждал нападения! И только потом, когда в наступившей тишине, увидел тысячу самих себя в маленьких отражениях — опустился на колени и тихо спросил у неба:

— Шутка? Хорошо же ты со мной шутишь…

Постоянное напряжение и привычка видеть только опасность сыграла свою роль. Не враг скрывался среди вздыбленных вверх плит — но зеркало, неизвестно, каким чудом уцелевшее во время всего прошедшего катаклизма. И это оно отражало неизвестную и пугающую тень, оно целилось в меня и совершало бросок! Не кто-то неизвестный — я сам, принявший себя за чужака! Сотни осколков различных размеров лежали возле ног. И мне было вовсе не смешно…

— Так, значит… Собственной тени испугался. И что? Пойди со мной, Черный — влепил бы стрелу в него? Как в крысу? Дожил…

За дни, проведенные среди нагромождения руин, в бесконечных скитаньях и поисках, я научился выживать. И не боялся больше ни встречи с трупоедами, ни со стаей одичавших собак. Что там — увиденный в реке ужасающий монстр, даже он, оставаясь воистину страшным соперником, не внушал такого страха, как возможная встреча с тем существом, вид которого так и не выветрился из моей памяти. С тем, кто раньше наверняка являлся человеком, но стал… я не мог подобрать имени для этого создания. Во всех своих поисках я подспудно боялся только одного — встречи именно с ним. Не с тем, что не найду людей — но с тем, что могу их найти именно такими! И то, что произошло со мной только что — отголосок этого страха…

— А ведь ты мог убить человека…

Я подобрал стрелу. Тяжелый наконечник лишь сбил зеркало с естественного постамента — падение довершило разгром. В моем подвале хранилось маленькое, глядя в которое, я иногда наводил лоск на своем, часто небритом лице. И немного больших размеров мне не помешало. Но найти, что-либо стоящее, не удавалось, а это, выдержавшее столько толчков и падений, близко лежащих плит, было вдребезги разбито.

— Смешно.

Я скептически посмотрел вокруг.

— Нет, хорошо, что щенка рядом нет. Представляю его изумленную морду… как хозяин на самого себя охотится.

Дальнейший осмотр показал: эффект шаркающих шагов создавал кусок пенопласта, приварившийся или уже изначально прилепленный к какому-то металлическому листу. Он терся о гладкую поверхность бетонной плиты — и именно этот звук я принял за странную поступь… Рев, от которого я покрылся испариной — обломок бутылки, вбитой в остаток оконной рамы. Ветер завывал в нее, выделывая порой такие рулады, что мороз стыл в жилах. Немудрено, что я принял все это за оборотня…

— Дожил. — Я повторил, качая головой. — Скоро совсем рехнешься… Нет, что-то надо делать….