На развалинах мира

Передо мною зияла невообразимая пропасть! Я находился почти возле обрыва, не рискуя подойти слишком близко, чтобы не оказаться унесенным вниз ветром. Но и отсюда я мог видеть очень многое. Величайший провал, какой я когда-либо, встречал, терялся вдалеке, сливаясь с нависающими тучами. Вся остальная часть города, с этого места, оказалось в нем! Глубина пропасти поражала! На всем протяжении провал тянулся вдоль отвесной стены, а та простиралась по обе стороны от того лаза, где я вышел. Рискуя свалиться, я подполз к самой кромке и заглянул внутрь. Отсюда еле просматривались здания, подобные тем, какие были здесь — землетрясение прошлось по городу прежде, чем он ушел в бездну. Еще дальше очень смутно видно, как за его пределами темнеют леса и еще что-то, очень похожее на воду. Так ли это, или нет, уверенности не было. Нависший над провалом смог не давал достаточного обзора, а скудное освещение скрадывало и то, что находилось ближе. Походило на то, как целый пласт, целую область или даже часть континента опустили вниз, оторвав ее от прилегающей к ней земли. Я вспомнил, как телевизионная вышка, до последнего устойчиво державшаяся при всех толчках, вдруг разом исчезла. Это случилось как раз тогда, когда второй, самый сильный удар еще раз подбросил меня с обломками домов вверх. Теперь она лежала там, внизу, и даже отсюда я мог рассмотреть ее части, расколовшиеся при падении о земную твердь. Ветер неистовал, сметая густое крошево облаков — только благодаря ему я еще мог что-то разглядеть. Сколько людей встретило свой последний миг, глядя на приближающуюся пропасть, видя, как далекая земля приближается… Случившемуся не находилось объяснения — как и всему, что произошло в Тот день. Земля просто опустилась, и как ее еще не затопило водой из ближайшего моря, тоже оставалось загадкой. Впрочем, вполне вероятно, что и море тоже ушло в иное место — теперь я уже не удивился бы и этому. Стало ясно, что на планете произошли такие потрясения, такие сдвиги земной коры, что весь рисунок, вся карта Земли неминуемо и очень серьезно изменилась…

Недалеко с гулом обрушился большой кусок земли. Он оторвался и, как в замедленной съемке, стал сползать, а потом, набирая скорость, рухнул в пропасть. Отсюда следовало уходить. У краев провала не стоило рисковать в поисках устойчивой опоры. На глубину нескольких десятков метров земля состояла из пластов глины — лишь далее начиналось что-то иное, что я смог увидеть, перегибаясь через обрыв. Было очевидно — обрушения будут происходить постоянно. Еще один кусок земли зазмеился трещиной, и я с трепетом увидел, как она едва не достигла тех плит, из-под которых я выполз. Часть разрушенного дома стала съезжать, увлекая за собой груду из плит, исковерканных деревьев, мебели, человеческих останков. Я заметил, как взмахнули уже неживые руки в своем последнем полете… Это могло и должно было продолжаться, по крайней мере, до тех пор, пока не обнажатся более твердые породы. А до тех пор посещать этот район мне резко расхотелось, и я спешно стал выбираться назад.

Это стало не единственным моим открытием. Во время поисков я однажды наткнулся на несколько вповалку лежащих тел, еще не до конца уничтоженных крысами и покрытых падающими хлопьями. Зрелище это, не то чтобы меня угнетало — я огрубел и почти игнорировал подобные вещи. Но, на этот раз, что-то меня заинтересовало, и я решил подойти поближе, чтобы рассмотреть увиденное более подробно. Приятного оказалось мало — объеденные, полусгнившие тела, жуткий оскал и, как обычно, пустые глазницы и черепа. Все уже знакомо, и все же я не мог отделаться от мысли, что что-то упустил. Я подошел еще поближе и, преодолевая подступившую тошноту, перевернул палкой одно из тел. На какое-то время я оцепенел, понимая, что вижу нечто, что могло привидится только в кошмарах… Что вообще не может быть! Либо — Могло! — Но только сейчас…

Труп, перевернутый мною, лишь со спины походил на остальные. Он тоже подвергся нападению крыс, но и то, что осталось, впечатляло… Это уже не было человеком. А если и было, совсем недавно, то успело измениться, и очень сильно. Я дрожащими руками достал бутылку с водой и, так и не сделав ни одного глотка, убрал обратно, хоть разом пересохшее горло требовало воды. Замутненное сознание вдруг прояснилось — зрение очень четко фиксировало увиденное, и я отдавал полный отчет в реальности происходящего.