– Никто не тронет топор, пока мы не решим, кто следующий… – Василий не успел договорить, как получил удар по голове от Скорляка. Тот не любил рассуждений и разговоров, его единственной целью было выживание и каждый хотел оказаться рядом с ним.
– Ты обещал, что девка будет следующей, – Молчалин был недоволен выбором, но после ухода Светланы потерял боевые навыки и превратился в типичную массивную мямлю.
– Этот нарик мне надоел. Он был слишком умен. Теперь можете отвернуться, чтобы плохой парень сделал оставшуюся работу, – Валентин опасался таких, как Жуков. Они были идейными и хитрыми, он мог найти пути и обойти его план спасения. Поэтому он убил его прежде, чем тот обзавелся союзниками.
– Ты не человек! Ты животное, – Юля залилась слезами. В этих условиях на краю жизни ей попался тот единственный, с которым можно было поговорить и теперь его убило это чудовище. Ее никто не сможет защитить.
– Вот именно, – Скорляк подошел ближе к брюнетке, она дрожала. – Хорошо запомни то, что сказала. Я животное, поэтому я не позволю тебе ударить меня исподтишка, спасая свое жалкое существование. Поняла?
Все разошлись по своим местам, все еще доносились всхлипывания напуганной Власовой. Чиновник, залитый кровью, раскидывал куски молодого парня, который отравил ни одну жизнь, о котором никто не будет плакать, но который хотел жить.
Кирова разбудили рано утром, он не успел умыться. Новое тело, как и предвещала Мариночка. На этот раз это была расчлененка. Он, как и любой нормальный человек, ненавидел свою работу и мечтал ничего не делать где-то на французском винограднике, а приходится снова и снова искать психопатов, которым не живется спокойно. Нацепив светло серый костюм и голубую рубашку, Иван Васильевич вышел из многоквартирного дома и подошел к старенькой Хонде синего цвета. Он слишком устал от этой жизни.
– Думаешь, один и тот же человек? – он смотрел на Эйзера, заспанный Слава зевал в углу.
– Тут бил мужчина, крепкий, но ослабленный. Так что мой вывод тот же: их принуждают к жестокости. Хотя такой удар говорил не о безысходности, скорее расчет.
– Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, – Киров вспомнил о деле пятилетней давности. Тогда они нашли маньяка средних лет, который устраивал бои без правил в подвале собственного дома. Шесть человек, ослабшие и усталые, дрались на смерть. Вот такой чемпионат. – Дело Петрова похоже, конечно…
– Милый мой, колесо давно изобрели и даже в преступном мире ничего нового сделать не удастся, – Иосиф Михайлович откусил конфетку и хлебнул остывший кофе. – Я не верю, что ты не видишь совпадений. И вот еще: ты охотишься на женщину, – в доказательство своих слов Эйзер бросил на стол две папки. – Она хаотична и непредсказуема.
– Это может быть невротик или маменькин сынок… – Иван Васильевич перебирал листы и все больше убеждался в правдивости друга.
– Или женщина! – старик прицыкнул языком и посмотрел на Моряка, который восторженно следил за начальником. – А ты что думаешь, дитятко?
– Ему еще рано думать. Пусть сначала усвоит мой опыт, а уж потом нарабатывает свой, – его усталые серые глаза с нежностью обогнули парня в углу. Он был так молод, так наивен. Похож на сына, которого он не видел так долго. Юность эгоистична, Андрей думает, что родители вечны. Как жаль, как жаль!
Я лежала дома, обернувшись зимним одеялом. Если бы мне сказали, что в этот самый момент моя фигура начала приобретать очертания для сыщиков, я бы улыбнулась. Нужны свидетели нашего существования. Каждому из нас нужны свидетели нашего существования. Мы многогранный отпечаток вселенной, неповторимый и неузнанный. Сильные и слабые, добрые и злые. Делим себя на категории, игнорируя радужную палитру характера. Мы актеры, и чем лучше играем роль, тем больше зрителей смотрят.
Глава 7.
– Кристина, больше так не делай. Я серьезно испугался за тебя, – Денис иступлено гладил мои костлявые руки. Я не смогла остаться в стороне от него. Позвонила, как только солнце стало невыносимо жарким. Мы шли по тенистому лесу, свежий воздух ласкал мою кожу. Я решительно забыла о том, кто прятался в глубинах этой земли, отпустила себя и просто осталась девушкой, которую ведет под руку симпатичный блондин.
– Извини, – я хлопала ресницами, как это делают неиспорченные девицы. – Ты напомнил мне про ту главу моей жизни, о которой я хотела бы забыть. Теперь все хорошо, я успокоилась, – мне казалось, что он не верит ни одному моему слову, но делает вид, что попался.
Этот пейзаж, подол моей длинной юбки и вытоптанные тропы показывали другой мир, которого я никогда не видела. Это была не просто прогулка. Я чувствовала себя в прошлом веке, когда касание руки уже было чем-то серьезным.
– Если бы родились на сто лет раньше, кем бы ты был? – в далеке показалась развалившаяся усадьба графского дома.
– Думаю, крестьянином, как и сейчас, – ямочки на его щеках снова показались, мое сердце таяло как мороженое в июле. – Почему ты задумалась об этом?