На реках Вавилонских

«Ленинградский фронт. В наш госпиталь непрерывной волной прибывают раненые. К нам поступали бойцы с ранениями коленного и тазобедренного сустава. В дни прорыва блокады Ленинграда весь наш коллектив, несмотря на бессонные ночи, работал с особым подъемом. Многое нам тогда удавалось. Над многим крепко приходилось задумываться. Особенно огорчало тяжелое течение ранений тазобедренного сустава. В инфицированных случаях обычно приходилось производить резекцию сустава. Но даже при этом очень быстро возникал остеолиз костей таза, сепсис, появлялись пролежни, присоединялось воспаление легких.

Умирало 75 процентов раненых. Как с этим бороться? Обычно раненым накладывалась гипсовая повязка.

Мысль пошла по такому направлению. Очищение раны было явно недостаточным. Гной стекал на спину через слабо защищенную вертлужную впадину. Высокая гипсовая повязка сдавливала грудь, затрудняя дыхание. Отсюда, как нам думалось, возникали осложнения. И мы решили отступить от незыблемой до того военно-полевой доктрины. До ликвидации тяжелого состояния вели таких раненых без гипса. Каждый день купали их в ванне с мылом. Промывали раны под давлением гипертонического раствора или раствором антисептического вещества – амаргена. Придумали специальные подставки, на которые помещали отведенную ногу при повороте раненого на бок. Несмотря на то, что на каждого врача и сестру приходилось от 100 до 150 раненых. Это при непрерывном поступлении эвакуированных из Ленинграда.

Большое количество тяжелораненых требовало постоянного переливания крови. Самолеты поставляли кровь нерегулярно. Пришлось срочно организовать донорскую группу из числа работников госпиталя. Создав специально бригаду по переливанию крови, наши девушки, сестры производили от 100 до 200 переливаний в день. Преимущественно использовался капельный метод переливания крови с физиологическим раствором. Всегда стояли 30–40 «скворечников», как раненые называли кружки Эсмарха с капельницами, наполненными кровью. Истощенным и обезвоженным раненым приходилось переливать кровь даже в яремную вену, т. к. нередко вена локтевого сгиба становилась непроходимой. И как же велика была наша радость, когда раненые стали на глазах оживать. Раны быстро очищались, пролежни исчезли, воспаление легких стало редким исключением. Количество гемоглобина с 22–28 становится равно 40–50!

На лицах вверенных нам бойцов появились улыбки. Нередко в палатах слышались песни. Сестры-герои ликовали. Были еще смертные случаи. Иногда приходилось оперировать вторично. Все же это была уже некоторая победа. Вспоминается, с какой гордостью раненый И. после снятия гипса с палочкой прошел по палате.

Смертность вместо 75 % стала составлять 22 %.

К этому времени войска советской армии начали вести наступление по всему фронту. Количество раненых увеличилось.

Весной 1944 года на Съезде фронтовых хирургов (к этому времени мы были уже на третьем прибалтийском фронте) от лица нашего коллектива мне выпала честь докладывать о клинике и лечении огнестрельных ранений тазобедренных суставов. Этот съезд на всю жизнь останется в памяти. Еще шли бои, приходилось быстро передвигаться и часто менять расположение госпиталя.

Озлобленный враг сметал все на своем пути. Приходилось работать в сараях, землянках. Но наше командование сумело организовать съезд под Ригой. 10 врачей могли поделиться своими успехами, вместе разрешить вопросы.

А как нас принимали! После палаток и наспех поставленных на козлах щитов мы спали на настоящих кроватях. А вечером мы впервые за годы войны попали в театр. Нам был дан спектакль «Свои люди – сочтемся». А затем Восточная Пруссия, Южный Сахалин. И лишь в 47 году работники нашего госпиталя вернулись к своим гражданским специальностям. Я начала работать в институте, снова любимое дело, снова студенты и научная работа, но все уже осмысливаю иначе».

Река Москва

После войны московские Савичи вернулись в столицу. Жилья не было, поселились в бараке. Тимирязевка, куда сразу вышел на работу Александр Людвигович, имела неприглядный вид: «Давно не крашенные корпуса, сбитые осколками зенитных снарядов верхушки деревьев в парке, полчища сорняков на когда-то ухоженных полях».

Не сразу вернулся к себе на кафедру Игорь Александрович: обожженная кожа на лице заживала медленно.

Сменив военную форму на платье, Галина Александровна свободное время проводила в компании молодых поэтов, в отпуск ездила в Коктебель, сама кропала стишки и покупала модные лодочки.

9

Река Нева

В мае 1945 года детдомовцев, которым уже исполнилось 15 лет, отправили обратно в Ленинград.