На рубеже веков. Дневник ректора

Ездил в филиал Малого на спектакль по пьесе Э. Скриба и Е. Легуве «Тайны мадридского двора». Зрительный зал был в восторге. Роскошные декорации Э. Стенберга, постановка В. Бейлиса, моего старого знакомого и соседа по гаражу. Роскошные костюмы, грамотная, хотя и несколько холодноватая игра. Спектакль знаменит только одним: видимо, это типичный спектакль императорского Малого театра. Что-то вроде русского спектакля «Комеди Франсез». Ходил вместе с Барбарой и С. П. В антракте нас поили чаем с шоколадом. Интересно, что скажут о спектакле наши прелестные дамы?

4 апреля, воскресенье.

Продолжаю ходить на спектакли комиссии по премии «Москвы». Сегодня — «Мольер» в театре «Вишневый сад» у Вилькина. Это продолжение «костюмной» части театра, где театр — театр, а не сборище бомжей и хулиганов. На этот раз спектакль даже политический. Видимо, и лицемерие, и ханжество так универсальны, что я невольно подставил под термин и нашего Чубайса с лицом постника, и нашего Гайдара с физиономией святоши, и «кудрявого мальчика» Немцова. Все они подходят под то, что актеры делают в спектакле. Даже госпожа Пренель, мать Оргона (О. Широкова), мне чем-то (о покойниках ничего или только хорошее, прости меня Боже) напоминает покойную Г. В. Старовойтову. Та же экстатическая напористость. Вилькин еще очень ловко переориентировал явление королевского офицера в финале в издевательское. Это — просто призыв вспомнить речеобильного и словоумильного Ельцина. Все это прекрасно оформлено и сыграно в темпе.

Вчера вдруг раздался телефонный звонок. Некий «его знакомый Алексей» — это по словам секретаря — сообщил мне… в общем, все та же песня рэкета. Опять намеки на то, что надо делиться и с рекламы, и с обучения. Полное знакомство и с нашими делами, и с нашими планами. Только властное ощущение, что все у нас в полном порядке, хотя бы по этике, а не только по бумагам, придавало мне силы. Самое любопытное, что этот разговор происходил в приемной, полной людей. Я вышел в приемную и взял трубку секретаря, а не поднял свою в кабинете. В это же время шофер Миша при открытой двери в кабинет — он забирал сумку с продуктами (деньги на которые я давал утром Альберту Дмитриевичу) — слышал весь разговор. Перед этим мой референт Сережа пытался несколько раз соединить меня с неким «Алексеем», но номер срывался, и я вышел на третий раз в приемную. Выбор имени для «переговорщика» был довольно симптоматичен. Не Олечка ли так точно все рассчитала? Я в трубку довольно отчетливо и громко сказал, что денег в институте нет и не будет, потому что все у нас идет через кассу. И дальше уже на заводном оре закричал — что хоть стреляйте меня, но я ни с кем не поделюсь, потому что делиться не с чего и нечем. Интересно, конечно, и то, что намек о рекламе возник не случайно. Институтские знали о деньгах, которые были даны, но мало кто знал, что на всю эту сумму была куплена и оприходована, через бухгалтерию, техника. Знала, что в этом месте мы уязвимы, и Олечка.

В таком состоянии я уехал домой. Хорошо, что все, к дню рождения В.С. приготовил еще накануне, осталось расставить и накрыть стол.

5 апреля, понедельник.

Утром довольно удачно написал страничку шестой главы — в роман. Материал чуть-чуть размялся, но пишется тяжело, зато интересно, как под пером формируется и герой и версия времени. В институтском смысле день был тяжелым. Бухгалтерия, а точнее — наша нехрупкая Людочка вовремя не сообщила арендаторам новые реквизиты, и деньги переслали не в тот банк. Удастся ли их теперь из этого банка выбить? Под конец дня звонил из министерства культуры некто Юрий Константинович. Опять речь идет о передаче куска института под музей и исследовательский центр Платонова. Я долго объяснял всю ситуацию, как я ее вижу и как уже не один раз описывал ее в прессе. Но Марии Андреевне Платоновой нужно место директора, а властям за любой счет отсветиться, что они радеют за культуру. Я не стал объяснять, что значение Платонова уже меняется, видимо, он писатель, который останется со своим временем. Бум Платонова был связан еще и с тем, что объективно своим массированно выброшенным в средства массовой информации творчеством он разрушал социализм. Вместе с Баклановым письмо подписала и Наталья Васильевна Корниенко. Особенно активен Бакланов. Так мне сказали собеседники из администрации президента. Но какова Наталья Васильевна, работает в институте и институту же гадит. Почему я эту ученую даму-совместительницу не освободил от работы в прошлом году? Я разнервничался сильнее, чем когда три недели назад мне звонили бандиты. Будем советовать открыть моим оппонентам такой центр в ИМЛИ. Площадей, которые они сдают, у них не меньше, чем у нас. А мы ограничимся памятной аудиторией.

По понедельникам я обычно пишу «рейтинг» — коротенький обзор телевизионных событий для «Труда».