На рубеже веков. Дневник ректора

Вечером был на спектакле в «Табакерке» (так в Москве называют труппу Олега Табакова). Спектакль называется «Еще Ван Гог…» Идея и композиция Валерия Фокина. Я сразу обратил внимание, что нет ни автора пьесы, ни вообще пьесы. Композиция довольно тривиальная. В современном дурдоме сидит юноша-художник. Практически всего два героя: этот самый юноша (Евгений Миронов) и его мать (Евдокия Германова). Поставил все это наш пострел Валера Фокин. Скучища жуткая. Хотя все кругом крутятся и вертятся, и балетничают, и циркачут. Почти виртуальное искусство, вдобавок с некоторым ощущением, что это тебя развивает. Интересно, что в фойе всем зрителям дают бесплатный кофе в бумажных стаканчиках — рекламная акция «Нескафе». Без кофе это и не выдержишь. Вечером позвонил Руслан Киреев: «Новый мир» берет записки В.С. Боже, как я этому рад.

6 апреля, понедельник.

А.С. Орлов передал мне газету «Советская Россия» с огромной статьей учителя из Екатеринбурга Р. Бармина с полемикой по поводу одного лишь моего пассажа в интервью с В.Кожемяко. Статья называется «Назван родины главный предатель». После подписи небольшой постскриптум. «Уважаемые редакторы «Советской России»! Вы нашли мужество предоставить возможность Есину нанести пощечину учительству. Было бы справедливо предоставить такую же возможность и учителям публично ответить своему хулителю». Сути статьи я не передаю, «ответ получился» вялый все с теми же заезженными тезисами. Новое лишь то, что нынче голодный учитель стоит на передней линии противостояния режиму. Аргументы привычные: боялись (КПСС, как будто бы надо было учить противостоянию, а не умению сделать выбор и анализировать). Именно об этом я и говорил в своем интервью. Сути моего высказывания Бармин понять, по естественным причинам, не захотел. Но вот что интересно, в этом же номере газеты есть статья о викторинах на ТВ: «Опасные игры», и в этой статье автор пишет: «…года полтора назад собрал Леонид (имеется в виду популярный телеведущий Леонид Якубович — С.Е.) на свое «Поле» старшеклассников, резонанс она имела большой. На другой день многие возмущались: «Да чему же учат в школе наших детей?» А поводом для возмущения послужило то, что игроки, восьмиклассники, не знали, кто написал «Руслана и Людмилу», не могли вспомнить ни единой строки из «Евгения Онегина», перепутали Пушкина с Тургеневым, а один мальчик, ничего не зная о Чехове, назвал его поэтом». Я писал не об этом, хотя и это свидетельство лености и интеллектуальной нерадивости сегодняшнего учителя. Здесь не дефекты времени и не «ужасные дети». Здесь учитель. Я писал о вещах более глубоких, о неумении учеников с позиции этики рассуждать, сопоставлять, думать об отечестве, решать «элементарные задачи». Вечером я рассказал обо всем этом Леве Аннинскому. Он сказал: по существу об этом знают все, но писать об этом не принято.

7 апреля, вторник.

Был у Натальи Дуровой в ее уголке. Говорили о реализации ее проекта «Страна детства». На мою долю выпадет «лицей». Ни ей всего этого не нужно, ни мне. Но без планов, без чувства ответственности за будущее мы жить не можем. Тем не менее Наташа еще живет и своим: на ней потрясающий костюм из серой каракульчи.

На сегодняшнем семинаре читали и разбирали «манифесты»; чудные сделали Таня Тронина и Юра Роговцев. Как я все же не ошибся в ребятах….

12 апреля, воскресенье.

Около двух часов приехал с Алексеем из Обнинска. Два дня занимались хозяйством, перетряхивали гараж, монтировали теплицу. В Москве около четырех выпал снег. Я долго раздумывал, ехать ли мне в Театр русской драмы, «камерная сцена». Это возле театра на Таганке, на углу Земляного вала и Тетеринского переулка. На дороге жуткая слякоть, метель. Машины едут, разбрасывая тучи воды, смешанной со снежной крошкой. Играли «Царя Федора Иоановича». Крошечная сцена, где все поместилось, и поместилось монументально. Прекрасные актеры, совершенно мне неизвестные, с молодыми лицами. Я мало помню свое впечатление от спектакля. В памяти остались только гениальные декорации Куманькова. Я раньше не понимал, в чем гениальность Смоктуновского, пьеса мне казалась каким-то рудиментом старой дореволюционной моды. В чем же здесь блистал Москвин?

Вот только здесь, в театре «Камерная сцена», я все и понял. О, если бы что-то подобное появилось у Ефремова или у Табакова, какая бы была пресса. Очень интересно играет Михаил Щепенко, худрук. Никогда не забуду одной интонации у актрисы, играющей царицу Ирину. Ради одного слова мы подчас и ходим в театр. А здесь в слове зазвучала целая пьеса.

14 апреля, вторник.