На рубеже веков. Дневник ректора

Я обратил внимание на то, что у меня вдруг снова, как в молодые годы, проснулась фантазия. Мозги вдруг начали функционировать с той же изобретательностью и с тем приносящим радость изворотом. Несколько интересных идей возникло во время последнего семинара, где снова разбирали «манифесты». Ребята в этом жанре чистой мысли работают плоховато. Здесь надо или придумать всю ситуацию группы, или своего лирического героя, или в своем творчестве набрать много идей и мыслей. Ребята все привыкли делать с опорой на собственные силы, считать себя непревзойденными образцами мыслителей и фантазеров. Подумалось: а почему бы ни сделать «Записки вруна»? Утром мелькнула мысль написать повесть о матершиннице, что позволило бы ввести в литературу иную лексику. Условно — это «Записки Галкиной-Федорук». Естественно, фамилия должна быть изменена. Она в семье Реформатских, потом замужем за Галкиным, ректором МГУ. Легенды вокруг ее имени. Никакой диссертации о русском мате она не писала. Но я всего этого не напишу, потому что занят Лениным.

Вечером был на президиуме академии. Надо бы выйти из академии, но пока берегу честь и достоинство своих, институтских. В прошлый раз Беляев и Сергей Шувалов перевернули и сократили президиум, сделав его карманным. Мне удалось только вернуть Горшкова. При любом голосовании я окажусь в меньшинстве. С каким остервенением они — Беляев, Поволяев, Муссалитин — протестовали против введения в число академиков Вл. Гусева, дескать, он пьяница. Эти люди говорили о моральном облике Гусева! Говорили, что я из академии пытаюсь сделать филиал Литинститута. Меня поддерживал лишь А. Ким, в президиуме мы только двое писателей. Единственная возможность — апеллировать к общему собранию. После заседания ощущение грязи и нечистоты. Но они еще плохо меня знают, я из этой академии выйду. Во время всех голосований старик Розов не поддерживал меня: сработало старое опасковое начало. Впрочем, Беляев уже президент, Розов с удовольствием ему этот пост уступил. Впервые от всего происходящего я пришел в ужас.

15 апреля, среда.

Жуткая история с разгоном студенческих демонстраций в Екатеринбурге. ОМОН. Дубинки, разбитые головы. Телевидение приезжало домой брать у меня интервью, говорил о внутренней безнадежности сегодняшнего высшего образования: к тому времени, когда молодой человек оканчивает институт, скажем как физик, уже нет учреждения, которому физики, химики или философы нужны. Значит, впереди толпится безнадежность. Она-то, а не реформы высшего образования выводят студентов на улицы. И студенты все могут перетерпеть, кроме ненужности своих усилий. Почему почти каждый молодой человек хочет в экономисты или менеджеры — ближе к живым деньгам, а в юридические институты идут не потому, что хотят служить закону, а потому, что за беззаконие очень хорошо платят.

В 16 часов состоялся президиум союза книголюбов — как славно и хорошо мои товарищи кормятся вокруг этой организации.

16 апреля, четверг.

Утром ездил с С.П. на Загородное шоссе. День хороший, солнечный, и жизнь уже не кажется такой безнадежной. На территории больницы я не был уже лет тридцать. Здесь многое изменилось. Здания уже кажутся не старыми, а старинными. Прибавилось порядка и в парке. В молодости на все смотришь мельком: жизнь очень длинная и можно вернуться к тем же самым предметам и рассмотреть их подробнее. В старости на все смотришь уже в последний раз…

Приезжал в институт посол Ли Фэнлинь. Мое вчерашнее отсутствие на работе сказалось: зал был не полон, а студентов я сгонял на встречу. Лева, которому я поручил с утра заняться студентами, все формально переложил на преподавателей и занимался своими бумажками. Я-то знал, что встреча эта будет очень увлекательной. Были интересные вопросы ребят и интересные ответы. Одним из застрельщиков был С.П., спросивший: «Существует ли в китайском языке слово «взятка» и как часто этим словом пользуются?» Выяснилось, что именно у этого слова, как и у его русского собрата, огромное количество эквивалентов. Вспомним гоголевского «барашка». Мысль посла о бремени культуры, которая заставляет оглядываться назад. Культурная традиция также всегда отыщет в прошлом прецедент, на который можно сослаться по поводу сегодняшнего беззакония. Роль коммунистических идей в жизни китайского общества сегодня. Нет общей мировой цивилизации. Пора России избавляться от страхов. Страх с Запада. Страх с Востока. Язык — это мышление. Китайцы по-другому рассматривают крупные личности. Их традиция требует рассматривать их как живопись крупных мазков. Почти любой ответ посол начинал со слов «Это вопрос сложный».

После беседы целый час в ректорате пили чай с пирогами. Посол с удовольствием съел и пирожок с грибами, и кусок горячего пирога с капустой. В этом смысле наш Алик, директор столовой, молодец.