На рубеже веков. Дневник ректора

«Последнее время я внимательно начал следить за отдельными, штучными высказываниями на телевидении. Да ведь пара слов иногда значат больше, чем какая-нибудь речь безумного политика. Вот молодой человек на прошлом «Гласе» выкрикивает: «Жириновский — мой любимый актер…» То ли сознательная инвектива, то ли оговорка по Фрейду, но в обоих случаях как о многом эти четыре слова говорят. Для многих из нас появление интеллектуально переменчивого, как ветер мая, Жириновского на экране всегда означает нечто или скандальное, или невероятно драчливое. В последнем «Зеркале» любимец народа Михаил Задорнов, еще совсем недавно заменявший своим выступлением новогоднюю речь сгинувшего, как сон, президента, вдруг осмысленно и торжественно говорит: «Мне надоело, что меня все время учит Ростропович..» А как лично мне, а как тысячам моих сограждан надоело! Я вообще предполагаю, что когда не ладится с музыкальным инструментом, с ремеслом писателя, с талантом постановщика, деятель искусств идет выступать на телевидение. Особенно наш эмигрант, имеющий двойное гражданство. Особенно если наездом, торопясь отсветиться. Колбаса там, конечно, слаще, сцена просторнее, тиражи, напечатанные на средства разведуправлений, побольше, но в качестве беспристрастного оракула кто же тебя там станет слушать?»

13 декабря, среда. Под вечер позвонил в управление кадров министерства, как мне посоветовал Новиков. Начальник управления сразу же сказал мне: жду вас завтра в 9.15.

14 декабря, четверг. Валерия Трофимович Корольков оказался мужиком на удивление четким. Он сразу понял, в чем дело и объяснил мне ситуацию. Там бы другой ректор уже год изучал проблему, я чесался и надеялся на судьбу. Он сразу сказал, что министерство может дать ректору разрешение на продление срока, но только один раз. Или на год, который у меня остался или на пять новых. Я, наверное, могу пересидеть год, пока не закончится мой законный срок, но следующий мой срок будет лишь четыре года. Лучше если провести досрочные выборы и досидеть в должности до семидесяти. Я стал уклоняться, говоря о том, что найду себе применение. Опытный Корольков сразу сказал мне, что мужчина должен быть честолюбив. Положение ректора очень престижное и ключевое, здесь можно многое сделать. Сказал о нашем вузе как о вполне самодостаточном. Очень опытный психолог. План рождался на глазах. Вы нам напишите письмо, мы вам — разрешим. Но надо, чтобы это взяло на себя начальство. Идемте к Жураковскому. С Жураковским я незнаком, но это человек легендарный. Тут же я начинаю жалеть, что редко бываю в министерстве, не шляюсь по кабинетам, ничего не прошу. Но Жураковского нет, он будет во второй половине дня.

Это мое первое посещение общежития утром. Мне надо посмотреть, как идет ремонт в гостинице. Сам ремонт стоит, а смета на него растет. Здесь работает ушлый пузатый русачок Володя, который пригрелся и присосался, как клоп. С ним будет еще много возни, пока его отдерешь от пышного тела. К моему удивлению, по коридору на седьмом этаже разгуливают наши ВЛКашники, лекция у них началась час назад.

К вечеру я получаю коллективную бумагу от слушателей ВЛК, что из-за шума, который поднимают другие студенты, они не спят. О, русский писатель!

Через Интерпол арестовали по обвинению в мошенничестве Гусинского, в прессе по этому поводу идет большой шум.

15 декабря, пятница. Во второй половине дня раздался звонок от Валерия Тимофеевича (?) Королькова — он посоветовался с первым замминистра Жураковским, и они решили: институт пишет письмо в Министерство и Министерство разрешает институту досрочные выборы.