На рубеже веков. Дневник ректора

Другим примечательным явлением была отставка замминистра образования Асмолова, курировавшего среднюю школу. Господину заместителю министра, пережившему уже ни одного принципала, якобы показалось, что в лице вновь назначенного министра наше народное образование получило своего сокрушителя. Ах, ах, новая метла обязательно выметет его вариативное образование для средней школы. Здесь много было кукареканий по всем каналам, как и в случае с Шохиным, но лично мне видится здесь трусость и боязнь скорой расплаты за погубленное дело перед лицом компетентных людей. Мы-то, принимающие каждый год вступительные экзамены, знаем, как низко пал уровень хотя бы гуманитарных знаний наших школьных выпускников, мы знаем, что стоят эти вариативные учебники по литературе и истории. Естественно, знающий человек не потерпит такой профанации. В общем, смотря телевидение, руководимое Сванидзе ли, Киселевым ли, телезрители, будьте бдительны и следите, куда эти господа загибают и кому это выгодно. Культура такая уж вещь, вся на подтекстах».

26 октября, понедельник.

Два соображения по поводу надвигающегося юбилея МХАТа. Естественно, в старый МХАТ, который стал имени Чехова, меня не пригласили. Забегая вперед, я должен сказать, что до глубокой ночи глядел по телевидению трансляцию. Как же надо было ненавидеть ту власть, при которой этот театр процветал, и социального, пролетарского писателя Горького, чье имя было пробивным и охраняющим знаменем театра, чтобы при первой возможности, при первом свисте, сменить это имя на, правда, не менее великое, но другое! Само празднество это напоминало усталый междусобойчик, где, попивая винцо, люди незатейливо себя развлекали. Телевизор, необязательность во время телевизионных передач полноценного художественного переживания окончательно развили в этих людях нетребовательность. И так сойдет, достаточно моего узнаваемого по кинокартинам лица и модного какого-нибудь развевающегося малахая. Мы знаменитые, значит, еще и умные. Поэтому все это долгоиграющее празднество стало плоским и провинциальным. Кумиры в цветастых малахаях оказались лишенными очарования жителями коммунальной квартиры. Были попытки придать этой стареющей и скучной тусовке некоторую интеллигентность. Но это скорее за счет узнаваемых гостей из правительства и писателей типа Бакланова, стареющую оболочку которого постоянно показывали. Публика, так сказать, в ее общем виде, и ее нынешнее мучительное состояние эту веселую компанию не трогала. Еще никогда я не видел такой густой массы привилегированных актеров, которые так цинично относились бы к людям, которые ими восхищаются на протяжении многих лет. Почти все козырные лица кино и телевидения. Мы уже славно оторвались, мы попиваем другое, чем вы, винцо, носим другие туалеты — не «секондхенд» — и живем совершено другой, открытой буржуазной жизнью, наша привязанность — просторная жизнь буржуазная, а вы живите своей, иной и нищенской, плебейской. Мы даже не вообще актеры, есть другое нищее племя актеров, которое живет плохо, потому что страна лишилась в том числе и театров в каждом районе, в каждом более или менее крупном городе, мы же царские шуты, мы развлекаем правительство, мы участвуем в голосовании и правительственных парадных приемах, придавая им необходимый блеск и шарм. Мы — на государственной службе и на службе у любого разбогатевшего недоноска.

Но тут меня позвали в другой МХАТ, с исконным именем плебейского писателя. Я стал думать, как бы не подкачать и представить родной институт получше. И вдруг меня в воскресенье, по дороге с дачи, осенило. Сережа Кондратьев! Я позвонил ему, а он мне еще сказал, что появился сигнал моей новой книжки. Сережа дает девяностотомную энциклопедию Брокгауза и Эфрона. Это будет подарок издательского дома «Терра» и Литинститута.

27 октября, вторник.