На руинах Империи

Они медленно, помогая друг другу, встали. Кто-то из участников накинул им на плечи их рубашки. Эркин благодарно кивнул – говорить он не мог – и неловко, путаясь в рукавах и пуговицах, стал одеваться. Постепенно редел красный туман перед глазами, восстанавливалось дыхание. Он уже спокойно заправил рубашку, вытащил из нагрудного кармана, развернул и повязал шейный платок. Мягкая ткань приятно легла на мокрую от пота кожу. И уже встав на указанное место, Эркин приёмом, усвоенным на всю жизнь в детском питомнике, слегка качнувшись вперёд, как будто чуть не упал, оглядел строй. Точно! Вся их десятка впереди. Так-то! Это вам не распределитель, всей камерой одного увечить, один на один и честно… нам и ножи не нужны.

Появился мэр с помощниками, и общее внимание переключилось на них. Чего там на этот раз приготовили? Ну, рубашки там, платки… это понятно, это уж как всегда, волновалась толпа.

– А первым-то что?

– Вроде… тюки какие-то…

– Ну, ни хрена себе!..

– Да чего там?

– Ща покажут.

Мэр оглядел строй, быстро переговорил с судьями и кивнул помощникам. Те уже выложили на один поднос пакеты с рубашками, а на другой стопки платков.

– Первое место в борьбе занял… – Берт сделал паузу, ожидая, когда подготовят приз.

Мэр понимающе улыбнулся и кивнул. Восторженный вздох пронёсся по толпе.

– Да это же…

– Это ж ковёр!

Ярко-красный, в цветах, мягкий плюшевый ковёр.

– На пол его положить…

– Охренел?! На пол такое…

– Это на стенку повесить…

– Кровать застелить…

– …Эркин, – закончил фразу Берт. – Награждается ценным призом.

Мэр пожал Эркину руку и вручил ему ковёр. Эркин принял на руки мягкую невесомую тяжесть, а надо ж с судьями сейчас… Он быстро высвободил правую руку.

– Поздравляю с победой, – ухмыльнулся кряжистый мулат.

– Спасибо, сэр, – машинально ответил Эркин и, увидев лица судей, поймав одобрительный кивок Берта, уже всех судей именовал сэрами. А за ним и остальные.

Второй получил ковёр поменьше и синий. А их противники по полуфиналу – по маленькому зелёному. Но тоже, койку покрыть хватит. И все четверо по конверту от русской администрации.

– Ну, надо же…

– Да за такое я бы…

– Ну и шёл бы…

– Это ж год пахать и не жрать, а денег на такое не соберёшь…

– На то это и, как её?

– Олимпиада, вот!

– Ну, ни хрена, как прибарахлился парень!

– Так и отпахал он…

– Аж с лица спал…

– Подбери края, парень…

– Эй, Певун, с тебя причитается!

– Ну, куда ты, как шакал, дай парню очухаться…

Наконец, всё закончилось и опять… Водоворот поздравлений, похлопываний по спине и плечам… Без Андрея Эркину бы не справиться со всем этим. На последней схватке он выложился до конца и хотел только одного: лечь, закрыть глаза и полежать так, ну, хоть чуть-чуть, ну, совсем немного. Он тупо кивал, благодарил… Андрей помог ему свернуть ковёр, отбиться от предложений выпивки и выбраться с луга Дженкинса в город.

Они шли молча. Андрей изредка косился на застывшее лицо Эркина и не заводил разговора. На пределе парень, чего уж там. И когда на подходе к гостинице Эркин глубоко вздохнул и взмахом головы отбросил прядь со лба, Андрей позволил себе рассмеяться:

– Очухался наконец?

– Ага, – Эркин ещё раз глубоко вздохнул и улыбнулся. – Сейчас только в номер занесём его и на проминку.

– Давай ложись, я и один съезжу.

– Один на четырёх? Не жирно будет? – рассмеялся Эркин и уже серьёзно добавил: – Мне сейчас ложиться нельзя, вырублюсь. Отъедем подальше, и я потянусь немного. Сброшу напряжение, ну…

– Я понял, – кивнул Андрей. – Тебе бы поесть сейчас.

– Потом. И знаешь, я груши видел, ну, как Фредди говорил, большие, жёлтые. Давай купим по штуке.

– Ага, я тоже видел, – согласился Андрей. – Дорогие, стервы. Штука как два обеда.

– Пожрём два дня поменьше, да и призовые есть.

– Ну, я и наиграл ещё, – заржал Андрей.

Портье на этот раз сразу узнал их, поздравил с победой и ключ не бросил на стойку, а отдал Андрею в руки. Они вежливо поблагодарили его и поднялись в номер. И встречные, обычно проходившие мимо них, как мимо пустого места, сегодня кивали им, улыбались и поздравляли.

– Ш-шакалы, – еле слышно пробормотал Андрей, улыбаясь очередному поздравляльщику.

Парни и впрямь думали только зайти и оставить призы, но не удержались, развернули ковёр и положили его на диван. Он покрыл спинку, сиденье и свисал почти до пола. Эркин осторожно погладил его тыльной стороной ладони.

– Мягкий…

– Ага, – вздохнул Андрей. – Здоровская вещь.

– А… а у тебя… ну, дома, такой был? – осторожно спросил Эркин. – Ты говорил… в спальне… на полу…

– Нет, – Андрей задумчиво покачал головой. – Тот жёсткий был, и ворс такой… стоячий, щекотный. И узор совсем другой. Тут цветы, а там… – он усмехнулся, – загогулины всякие, завитки. И неяркий.

Эркин кивнул, глядя не отрываясь на яркое многоцветье.

– Ну, – наконец выдохнул он, – давай сворачивать.

– Во вьюк?

– Ага. Увязывать не будем, потом ещё посмотрим. Так, уберём пока с глаз.

– Ага, ясно. Рубашку призовую наденешь?

– Зачем? Сейчас с лошадьми всё равно. И вымыться надо, я ж в поту весь.