На руинах Константинополя. Хищники и безумцы

Меж тем Тодорис всерьёз готовился к такому повороту событий. Велел служанкам взять всё, что может стать оружием, объяснял, как бить турок из-за края окна, а самим не высовываться. Служанки слушали и, кажется, дрожали от одной мысли, что придётся делать что-то подобное. И всё же крепились.

Яков, которого всё происходящее нисколько не пугало, а лишь воодушевляло, тоже хотел участвовать, но Тодорис сказал:

— Нет, ты будешь защищать не дом, а свою мать.

Мария была благодарна за эти слова, по сути означавшие, что Яков не будет делать ничего, и всё же она не могла прогнать от себя предательскую мысль: «А может, было бы лучше, если бы я не впустила Тодориса? Может, тогда турецкие хищники не обратили бы внимания на наш дом и теперь не осаждали бы его так упорно?»

Турки действительно были упорны, и через некоторое время, как и опасалась Мария, им пришла мысль о лестницах. Вот только, благодарение Богу, достать большие и прочные лестницы оказалось негде.

Нашлись две небольшие, и из этих двух была прямо на улице сколочена одна. Вот только эта лестница не выдержала, когда по ней начали подниматься одновременно два воина в доспехах, — развалилась, так что Тодорису, стоявшему у окна и готовившемуся принять бой, даже не пришлось ничего делать.

Тогда нечестивцы поступили проще — стали выстраивать под одним из окон пирамиду из мебели, взятой в соседних домах. Это казалось даже опаснее, чем лестницы, потому что лестницу можно оттолкнуть от стены, а с пирамидой так не сделаешь.

«Господи, спаси и сохрани», — молилась Мария, глядя на строительство, а Тодорис меж тем подошёл и деловито спросил, сколько в доме масла для светильников.

— Мы подожжём всё это сооружение, — пояснил он.

— А сами задохнёмся в дыму? — спросила Мария.

— Не задохнёмся. Дом большой, — возразил зять.

— Но это не единственная пирамида, которую построят под нашими окнами, — в свою очередь возразила Мария. — От одного костра не задохнёмся, но если их будет много…

— Выбора у нас нет, — сказал Тодорис.

— Господи, спаси и сохрани, — произнесла Мария вслух и кликнула служанок, чтобы принесли всё масло, которое есть в доме.

Тодорис сказал, что масло надо разлить по кувшинам с тонкими стенками, то есть легко бьющимся, а верх каждого кувшина закрыть или запечатать так, чтобы масло не вылилось раньше, чем сосуд разобьётся.

— Вам ничего не надо дальше делать. Я всё сделаю сам, — добавил зять, будто извинялся, поэтому Мария подумала: «Наверное, ему хоть немного, но совестно за то, что привлёк целую толпу турок к воротам моего дома».

Меж тем пирамида росла и уже почти достигла одного из окон. Служанки, многие из которых так и не выпустили из рук «оружие», которым собирались бить турок, стояли и с надеждой смотрели на ряд кувшинов с маслом, выстроившихся на полу. Мария взяла факел, который пока не горел, а Яков, ни за что не желавший оставаться в стороне, поднёс к факелу свечу.

Не дожидаясь, пока турки, строящие пирамиду, слезут с неё и отойдут подальше, Тодорис из соседнего окна с силой швырнул кувшин в эту постройку, а затем швырнул туда же зажжённый факел. С первого раза не загорелось, но Мария тут же подала зятю второй.

Треск пламени, дым и копоть вскоре наполнили всё вокруг. Из того окна, рядом с которым горел этот огромный костёр, вообще ничего нельзя было увидеть: всё заслонял дым, а от жара начали лопаться стёкла. И всё же из дальних окон дома можно было разглядеть, как турки сами же разрушают свою постройку, чтобы не пропала хотя бы её часть.

Несмотря на усилия нечестивцев, костёр получился огромный. Когда пламя разгорелось, к нему уже нельзя было подойти ближе чем на пять шагов, а едкий дым разносился шагов на тридцать. Мария удовлетворённо подумала, что пока это всё не сгорит, враги не начнут строить новую пирамиду, но, увы, пламя держалось не так уж долго, а затем нечестивцы с удвоенным упорством принялись возводить сразу две новых постройки.

Мария и Тодорис уже готовились открыть окно, чтобы бросить новые кувшины с маслом, а следом кинуть зажжённые факелы, когда заметили, что к дому приближается вооружённый отряд. Отряд сразу привлекал внимание, потому что в отличие от турок, занимавшихся грабежом, эти новоприбывшие передвигались строем.

— Это янычары, — с видом знатока заметил Тодорис и, кажется, удивился из-за того, что тёща в ответ посмотрела с таким недовольством.

Какая разница! Название этих войск Марии ровным счётом ничего не говорило. А даже если бы она в этом разбиралась, название всё равно не имело никакого значения.

— Мне нет дела до их названия. Меня гораздо больше занимает, что они хотят.

— Скоро увидим.

«О! Ещё одно важное замечание», — подумала Мария.

Некоторое время начальник новоприбывших турок о чём-то спорил с теми, которые так упорно осаждали дом. Затем показал бумагу. В итоге осаждающие забрали бумагу, сели на коней и уехали… все до единого! А вооружённый отряд быстро разобрал пирамиды из мебели, в том числе сгоревшую, и встал на охрану здания: воины выстроились цепью вдоль стен.