На руинах нового

На самом деле это не так. Туман был – как были и жертвы тумана. Туман заметили еще в XVII веке и с тех пор целых два столетия в парламенте и местных советах обсуждали способы борьбы с ним. На ранних этапах дискуссии некоторые предлагали обнести Лондон кольцом зеленых насаждений, чтобы растения поглощали всю эту гадость. С тех пор Лондон стал изобилен парками и скверами, не говоря уже о частных садиках, но растекшийся в атмосфере мармайт продолжал пачкать легкие горожан. Любопытно, что большинство, по сути, знало, в чем тут дело, – но разрешить проблему было просто невозможно. Мало того что Лондон уже в конце XVIII века стал крупным промышленным центром и копоть из фабричных труб благополучно оседала в сыром воздухе, более важным фактором, как это ни неприятно самим лондонцам, были они сами, то есть их жилища, которые отапливались дешевым углем. Именно гарь лондонских каминов и портила воздух. Но признать это было очень трудно – по понятным причинам. Так что власти, парламентарии и журналисты предпочитали искать виновных на стороне. Как отмечает Ашерсон, некий Хью Ойэн в 1908 году дошел до того, что в книге под названием «Отравленное облако» обвинил во всем иностранцев, точнее – плохой иностранный уголь. Мол, будь лондонцы и торговцы углем истинными патриотами, они использовали бы первоклассный продукт из шахт Уэльса и севера Англии.

Газ и электричество убили камины, после чего лондонский туман испарился. То есть он есть, как и в любом другом городе Европы, но редко, а уж столь сильного, чтобы не разглядеть тротуарный бордюр под ногами, я в последние годы и не помню. Зато – утверждаю это, как человек, до Лондона проживший 12 лет в Праге, – пражские ноябрьские и мартовские туманы вполне можно принять за старые лондонские. Так что если кто-то примется в сотый раз экранизировать истории о Шерлоке Холмсе, то съемки следует устраивать именно в этом городе. И тогда можно будет визуализировать такой, к примеру, восхитительный пассаж: «Было холодное утро начала весны; покончив с завтраком, мы сидели возле ярко пылавшего камина в нашей квартире на Бейкер-стрит. Густой туман повис между рядами сумрачных домов, и лишь окна напротив тусклыми, расплывшимися пятнами маячили в темно-желтой мгле. У нас горел свет, и блики его играли на белой скатерти и на посуде – со стола еще не убирали».

Патрик Хэмилтон и похмелье

В марте 1956-го «Hangover Square», эта удивительная книга о лондонских пьяницах, накануне Второй мировой была переиздана могущественным Penguin Books – спустя 15 лет после первой публикации. Автор ее к тому времени был уже законченным алкоголиком. В 1955-м вышел его последний роман «Unknown Assailant» («Неизвестный противник»), который он, по легенде, надиктовал в пьяном виде. С тех пор писатель не написал ничего. Он умер от цирроза в 1962 году в городке Шерингэм на побережье Северного моря.

Воспользуюсь тем, что в России нашего героя почти совсем не знают, и назову его так, как имя его звучит по-английски: Патрик Хэмилтон (Patrick Hamilton). Иначе придется возвращаться к бесчисленным «Гамильтонам», населившим XVIII, XIX и даже XX век в русской культуре. Патрика Хэмилтона основательно забыли на родине – еще до его смерти – и начали вспоминать относительно недавно. В 2014-м я был в Брайтоне на местном фестивале независимого театра/перформанса и попал там на моноспектакль о жизни Хэмилтона. Актер изображал писателя – круглые очки и общий вид потрепанного жизнью ученого кролика, – который рассказывал со сцены о собственной жизни. По большей части пьеса состояла из переработанных отрывков из тринадцати романов и четырех пьес Хэмилтона, его переписки и разных воспоминаний, плюс, конечно, что-то было досочинено. Содержание спектакля – и жизни – Патрика Хэмилтона таково. В детстве Хэмилтон немало претерпел от финансовых и прочих неурядиц в семье, учился он спорадически, успел поиграть в театре, а затем стал профессиональным писателем. Довольно ранний успех, выпивка, два несчастных – но по-разному несчастных – брака, опять успех, опять выпивка, но уже в компании писателей и театральных людей, постепенный упадок, алкоголизм и смерть. В 1932 году в Лондоне Хэмилтона сбила машина, его, сильно покалеченного, едва вытащили с того света. С тех пор он ненавидел машины и в одном из поздних романов даже представил дистопическое будущее Англии, покрытой – будто огромными жуками – бесконечными автомобильными ордами. Будущее это наступило.