На руинах нового

В завершение несколько слов об авторе «La société du spectacle». Он родился в 1931 году в Париже, в буржуазной семье, детство и юность провел в Ницце, его воспитывала бабушка, юридический факультет Парижского университета Дебор бросил, участвовал в политических демонстрациях, в 19 лет вступил в радикальную группу поэтов и художников под названием «леттристы», оттеснил от руководства Изидора Изу, в 1961 году превратил «леттристов» в SI, авторитарно и безжалостно руководил своим Интернационалом до роспуска организации в 1972-м (чему предшествовали нападки Ванейгема на Дебора), написал десятки, если не сотни бранчливых текстов для изданий SI, сочинил «La société du spectacle», многие годы жил на деньги могущественного издателя и киномагната Жерара Лебовичи (до загадочного убийства последнего в 1984-м), снял несколько ситуационистских фильмов, смешных и несмотрибельных, очень много пил, но только хорошие напитки, обожал высокую кухню и военные игры, два раза был женат, под конец жизни сильно болел и покончил с собой 30 ноября 1994 года в сельском доме в луарской деревне Champot. Как-то он сказал о себе: «Я написал значительно меньше большинства тех, кто пишет; я выпил гораздо больше большинства тех, кто пьет». В случае Дебора это, наверное, к лучшему. Книга, о которой шла речь выше, выдерживалась в отличном спиртном.

Человек авангарда

Каратэ-хокку

камень за камнем кладу

Кон-то-ра-то-фу…

Александр Кондратов.

Из цикла «Каратэ-хокку»

Речь пойдет об авангарде, истории и об одном человеке, который переиграл историю. Писать этот текст затруднительно, так как я имел счастье дружить с моим героем в последние несколько лет его жизни. Дистанции не получается. Но я попробую. Потому больше про обстоятельства, чем про человека.

Сначала – авангард. Его часто путают с модернизмом, что неправильно. Модернизм есть художественная функция от modernity – искусство, возникшее, производимое и воспроизводимое в рамках определенной формы общественного сознания, определенного типа мышления, которое специалисты называют «модерным». Это сознание исходит из того, что нынешнее состояние, «современность», есть, во-первых, наилучшее (точнее, наиразвитейшее) из возможных, во-вторых, оно не имеет границ и, в-третьих, готово подчинить, включить в себя абсолютно все, сколь бы отдаленным это «все» ни было – географически, хронологически или даже культурно. При всей своей часто скандальной новизне и неприязни к филистеру, модернизм есть чисто буржуазная культурная эпоха. Как и индустриальное производство, как и наука Нового и Новейшего времени, модернизм представляет собой своего рода фабрику по производству современных образов, слов, звуков и мыслей; за сырье сходит абсолютно все, до чего дотягивается рука – будь то Древний Египет или быт и нравы русских старообрядцев. Иными словами, модернизм есть главная армия, которая не только ведет баталии, выигрывает кампании, она обустраивается на завоеванной территории, создает подчиненную себе местную власть, систему эксплуатации, свои газеты, деньги, храмы, публичные дома и продовольственные магазины.

Авангард же есть передовой отряд модернизма, но только на первых порах. Сам военный термин «авангард» подразумевал странный – и в каком-то смысле обреченный – характер этого армейского подразделения. Авангард движется по неисследованной территории, он первым вступает в бой с противником, еще не имея представления о его численности, он первым испытывает на себе мощь врага, чем больше он теряет солдат, тем понятнее главнокомандующему армии, с кем конкретно ему придется иметь дело. В каком-то смысле, чем бо́льшие потери понесет авангард, тем больше шансов на успех во всей кампании, ибо знание – сила, а знание о противнике пропорционально ущербу, нанесенному авангарду. В этом смысле авангард обречен. И не только в этом. Какие бы чудеса героизма ни демонстрировали его бойцы, все будет оттеснено на второй план результатами решающей баталии. Очень редко кто помнит о судьбе авангарда. Что там случилось с теми, кто вступил в первые стычки перед Каннами? Азинкуром? Полтавой? Фонтенуа? Аустерлицем? Сталинградом? Молчание; только специалисты по военной истории могут свидетельствовать об отправленных в разведку боем частях и подразделениях, но кто же читает книги специалистов по военной истории – кроме самих этих специалистов?