На руинах нового

В отличие от «Пыли» Ксении Никольской, здесь царят не только меланхолия, но и ностальгия. В цитированном отрывке про Плимут ведь речь идет о юности самого автора и его поколения. Хэзерли родился и вырос в портовом Саутгемптоне; детство и отрочество его прошли в восьмидесятых – начале девяностых, в самый разгар тэтчеровской революции; он лицезрел коллапс индустрии, агонию местного порта, конец архитектурного социализма, нашествие диких дивизий постмодернистских девелоперов, превращение промышленного города в социальное болото, окруженное огромными торговыми моллами (собственно, то, что мы уже почти двадцать лет наблюдаем в России). Двойственность культурной позиции Хэзерли в том, что, клянясь в меланхолической верности идеалам Просвещения, он предается романтической ностальгии по умирающей современности, с нежностью вспоминая, как пил дешевый сидр с саутгемптонскими пацанами, сидя на разрушающихся бордюрчиках какой-нибудь рационально устроенной для просвещения рабочего класса площади с авангардистскими скульптурами под названиями «Труд», «Наука» и «Материнство» посредине.

Две разновидности меланхолии, вызванной отсутствием двух разновидностей модернизма. Две разновидности пыли – как бы древняя, пушистая, покрывающая бархатные сиденья кресел в заброшенном каирском дворце Сакакини, и индустриальная, неорганическая, серая, незаметная на сером бетоне запущенной автостанции в каком-нибудь Престоне. Бывшая современность, время, когда люди строили планы и пытались согласно им сообразовать свою повседневную жизнь, кончилась. Она даже не стала историей, она просто исчезла. Как точно заметил Хэзерли, между Космическим центром и скопищем маленьких жилых домов, симулирующих доиндустриальный «уют», – огромный пустырь. На этом пустыре должен был стоять девятнадцатый век с его продолжением в двадцатый. Но его нет. Пустота как руина.

Часть III Книжный остров

Две могилы и одна книга

Я послал запрос и после двухмесячного ожидания ответ от букиниста наконец-то пришел. Книга меня ожидает. Конечно, все это можно было бы сделать, не выходя из дома: найти издание на Abebooks, заказать онлайн, так и дешевле получится, учитывая плату за проезд на лондонском транспорте туда и обратно. Но нет, тут дело принципа. Восемь фунтов, включая два прикосновения проездным к панельке у входа в автобус, – совсем немного по нынешним временам, дешевле пачки сигарет.

И вот книга – одно из лучших изданий в мире – у меня. Темно-синий, чуть выцветший гофрированный корешок, карманный формат. Верхний обрез выкрашен под цвет переплета. На корешке золотое тиснение: сверху и снизу – виньетки в стиле Arts and Crafts[124], между ними – «THE RELIGIO MEDICI & OTHER WRITINGS OF SIR THOMAS BROWNE». Если присмотреться, на обложке вытеснен логотип загадочного I. M. Dent & Sons. И если покопаться (что я и сделал), то можно выяснить: именно Джозеф Малаби Дент основал великую Everyman’s Library («Библиотеку для каждого»), где классические книги публиковались в самом изысканном дизайне, но продавались не дороже одного шиллинга за штуку.

«Библиотека для каждого» – одно из лучших проявлений истинного британского социализма; хотя «народные книжные серии» были распространены в Европе на рубеже XIX и XX веков (в России тоже – вспомним хотя бы сытинские издания), но здесь доступность дополнялась тончайшим оформлением. Не забудем, «Движение искусств и ремесел» было не только про дизайн и архитектуру, оно было про социальную справедливость и про социализм. Его основатель Уильям Моррис – вместе с Эвелиной Маркс – создал британскую Социалистическую лигу. У меня немало книг этой серии, но томик Томаса Брауна – дело особое. И вот почему.