На рыдване по галактикам

Чтобы проверить догадку, осторожненько заглядываю в один глазок. Через него видна вторая часть пещеры, освещенная падающими откуда-то сверху солнечными лучами, и выступающее рыльце непонятной каменной твари. Ясненько, туземная священная каракатица. Ей, поди, еще и дары приносят. Ну… или жертвы. Пошарив еще, натыкаюсь на что-то гладкое. Стоит пальцу ткнуть туда, как света становится больше — каменный идол начинает разевать весьма объемистую пасть. Теперь я могу в подробностях рассмотреть его обиталище — это неглубокая пещера с круглым входом. Пол аккуратненько посыпан белым песочком. Ну, то есть надеюсь, что песочком, а, скажем, не костной мукой из местных еретиков. А на добросовестно отшлифованных камнях, которые изображают, должно быть, нижнюю челюсть божка, и впрямь лежат подношения.

Из природной любознательности поддеваю накрытую листьями глиняную миску и подтаскиваю поближе к себе. Ага! А пахнет-то весьма аппетитно. Особенно если вспомнить, что обед или ужин был давно и, кажется, где-то в прошлой жизни. Пешие прогулки по незнакомым планетам — чертовски энергозатратное мероприятие. И погони за подлючими верткими тварями тоже. Снова с сомнением сую нос в миску, источающую уже знакомые ароматы свежезажаренного гару-гару. А каменных идолов тут балуют! Не какие-нибудь засохшие объедки недельной давности приволокли. Желудок тут же начинает выводить требовательные горестные рулады.

Конечно, стоило бы лучше подумать над тем, как открыть панель и выбраться из пещеры… но ведь сытый организм функционирует не в пример лучше, так что есть смысл перекусить. Нет, это все же неосмотрительно — сидеть запертой в темноте и трескать сомнительные дары сомнительным божествам. Еще разок ткнув в кнопку, возвращаю челюсть каменной головы на место и уже собираюсь было вплотную заняться поисками выхода, как вдруг слышу приближающиеся голоса. Затаившись, напрягаю слух и быстро понимаю, что мне светит знакомство с теми самыми альфами, которые внушают священный трепет Нюкову дикому родичу. Интересно бы взглянуть на этих легендарных дам хоть одним глазком! Хотя… за чем дело-то стало? У меня тут этих глазков аж два. Привстав, прикладываюсь к отверстию и вижу, как в пещеру, толкаясь и переругиваясь, норовят одновременно протиснуться две широкоплечие девы с весьма суровыми лицами.

Булыжник, о который я оперлась коленом, вдруг предательски уходит из-под ноги, и я с треском на что-то приземляюсь, обмирая от неожиданности. А ну как сейчас дамы услышат и заподозрят что-то неладное? Но те слишком заняты перепалкой, которая из них занимает высшее место в племенной иерархии и кому надлежит первой ступить в священную пещеру оракула. Сижу в чертовски неудобной позе, боясь шевельнуться — как бы еще чем не загрохотать. Пальцы натыкаются на миску с подношением, и почти машинально я отправляю кусок мяса в рот. Что поделать, ожидание всегда давалось мне неважно, а когда нервничаю — во мне просыпается аппетит, точно в подгулявшем горном тролле. А ведь вкусно, черная дыра дери! Даже, пожалуй, лучше, чем гару-гару от Ника и его племени.

— Великая Многоокая Праматерь всех женщин, внемли нам! — взрявкивает басом голос за стеной так, что я аж чуть мясом не давлюсь. Чего ж так орать-то? И почему праматерь многоока? Или, помимо двух сквозных глаз, идолица располагает еще кучей обманок?

— Будут ли тебе угодны сегодняшние подношения? — осведомляется второй басок, и что-то гулко бухает по камням. Похоже, целый горшок впихнули в демонову пасть.

— Разреши наши разногласия, о великая, — гулко, как в бочку, гудит первая амазонка. Интересно, а мне надо им отвечать или они сами напридумывают, что хотят услышать от многоокой праматери? Впрочем, в данный момент времени ничего сказать я все равно не могу: рот набит предыдущим подношением. В следующие пятнадцать минут обе просительницы, перебивая друг друга и, судя по звукам, попутно награждая смачными тумаками, пытаются изложить суть упомянутых разногласий. Красноречием обе не блещут, да еще и постоянно отвлекаются на обмен кулачными любезностями между собой, поэтому нить этого запутанного повествования от меня то и дело ускользает. К тому же, наречием они пользуются каким-то своим, не совсем идентичным тому, на котором болтает племя Нюковых родственничков, и часть их неологизмов я расшифровать не могу.

Однако наконец мне удается все же вникнуть в корень неразрешимой проблемы: девушкам посчастливилось добыть каких-то особо притягательных самцов, но тех мало, а желающих заполучить трофейного мужа — много.