На семи ветрах

Сегодня эльфу, судя по всему, самому нужно было утешение. Эни не стала церемониться. Спросила в лоб:

— Что приключилось?

Начальник Тайной Канцелярии пожал плечами:

— Хандрю.

Эни сделала ладный такой глоток фрилла. Надо поговорить!

— Я видела, как ты смотрел на Иду. Ильвис тоже. Зачем она тебе? Тем более, что они истинные?

Снова рассеянное пожатие плечами:

— Я отговаривал её от брака. Предлагал себя…

Эни с силой зажмурилась. Вот уж проклятие! Прекрасный, умнейший, достойнейший Лист никому не нужен! Его отвергали бесчисленное множество раз. Притом с наилучшими намерениями. Роман, пожалуйста! Быть вместе навсегда? Извини, ты слишком сложен! Обидно. Хоть Ида и права.

Эни допила бокал. Налила новый. Эльф удивился. Она и внимания не обратила. Чтобы говорить дальше, ей нужна немалая такая храбрость. Опустила руки под стол, сжала с силой. Выдохнула:

— Попробуй найти сестру Иды.

— Зачем? — удивился Лариди.

— Она талантлива, — начала Эни нерешительно. Закончила фразу резко. — Вдруг она понравится тебе? Кто знает!..

Лист внимательно всмотрелся в лицо Эни. Поднял брови и заметил максимально нейтрально:

— Значит Дормерский Ублюдок подкатывал к тебе.

Не спрашивал. Утверждал. Эни промолчала. Добавил нажима в голос:

— Ты же знаешь, что докопаюсь. Зачем нам эта грязь? Сама расскажи.

— Докопается, — вздохнула Эни.

А вслух сказала:

— Ну, зачем тебе это, Лист?

Он набычился:

— Защитить!

Эни успокоила:

— Да, нет ничего, Лист! Полез пару раз. Ещё четыре года назад. Он тогда только стал оживать после смерти королевы. Ну, и я под ногами вертелась. Повёлся. Я показала, насколько плохая. Он и отстал.

— В постель снова к кому-нибудь полезла? — допытывался Лариди.

— Не дошло. Хватило демонстрации намерений.

Лист вздохнул:

— Что ж ты бешеная такая, феечка?

Это была его любимая шутка. С тех самых крыльев в горошек. Эни ответила максимально разумно:

— А чего ты хотел? Чтобы я королю Дормера угождала?

Лариди не ответил. Сдвинул брови:

— С чего он вообще полез к тебе?

— Я же говорю…

— Да-да, воздержание! Открою тебе тайну, Эни. Он никогда и ничего не делает просто так. Сама же нам на днях рассказывала…

— И не отказываюсь от своих слов. Такой он и есть. А я подвернулась. Ты пробовал два года жить без женщины? Ладно… Ты пробовал не только это… Всё равно! Ты понимаешь, как это напрягает!

Лариди сбавил напор. Ухмыльнулся:

— А ты откуда знаешь, феечка?

Эни ответила охотно. Всё лучше, чем сложные вопросы:

— Парни в Канцелярии ноют постоянно. Работа зверская, нормальных женщин нет. Страдают.

Лариди согласно покивал головой и вернулся к "допросу":

— Так ты говоришь, что его тянуло к вам обеим?

На этот вопрос она ответит. Кивнула:

— Да. Тай говорила, что там не только игра была. Он был увлечён ею. Потому и пережал. Хотел заполучить её в фаворитки во что бы то ни было!

— Ты обижаешься? Считаешь себя заменой?

Эни потрясённо воззрилась на него:

— Ну, ты шутник! Зачем он мне? Я счастлива сейчас. Защищена, никто не лезет…

Лариди не отстаёт:

— Как ты вообще пережила? И видишь его каждый день. Ты же прикосновений не выносишь!

Эни резко нырнула вниз. Хороший менталист умеет делать такой финт: быстро "прятаться" где-то там в глубине себя. Затаиться. Щиты выставить особые. И вот она: картина полной невозмутимости. А сейчас ещё и очень внимательной нужно быть. Лариди сам проделывает этот трюк, периодически. Он и позволил ему однажды выжить.

Спокойно, но не слишком. Небрежно, но не через чур, она ответила:

— Не было там почти ничего. Какие прикосновения, нежности? Сорвался один раз от усталости. Второй раз уточнил. Поверить не мог, что его могут отвергнуть. Ему, наверное, и не отказывали никогда! Особенно учитывая его игры в подчинение!

Поверил! Расслабился. Она правильно сыграла: небрежно, насмешливо. Намекнула на то, над чем никогда не стала бы смеяться. Лариди просто не знал, да и никто, как она относилась к подчинению. Нет! Она не была фанаткой этого. Как она могла бы? С её историей и травмами?.. Дело в другом.

Она была хорошим менталистом. Очень. Осуждала таких извращенцев. Вернее молчала, когда их осуждали. Почему? Да потому, что испытывала к ним глубочайшую жалость. Пусть такое существо — зверь, ненормальный. Но оно и жертва одновременно. Только существо, в прямом смысле умирающее без любви, будет ломать другого, чтобы получить иллюзию любви и согреться. Хоть ненадолго…

Она никому, никогда не признается. Да, она ненавидит короля Дормера. Но и понимает его. Сожалеет о его страшном детстве и юности. О том, что так его сломало. Он сам понимает, какой он. С его-то навыками! Потому он так трепетно заботится об Арви. Знает, что нужно ему, чтобы вырасти здоровым и даёт по максимуму.

Он часто напоминал Эни слепого. Того, кто никогда не видел солнца, или забыл его уже. Но он знает, что оно есть там, наверху. И поднимает своего ребёнка всё выше, туда, к солнцу! Чтобы он видел его, и никогда это солнце не забыл.