На семи ветрах

— Нет противоречия. Если посмотреть с другой стороны. Мы воспринимаем конструкцию простой: заклинание — результат. А если она сложнее? К примеру, у моего отца были инструкции по изготовлению лекарств и были заклинания, которые активизировали готовый состав. Разве это вещи одного порядка? Нет. Если пытаться соотнести только их, получится бессмыслица.

Фарвель, сверкая глазами, продолжил мысль:

— Смысл есть, если клятва это только…

Он замолчал, давая Иде возможность закончить и получить все лавры за свою блестящую мысль. Она и закончила:

— Клятва — это только триггер, ключ, который запускает механизм проклятия. Позволяет ему отыскать и опознать будущего носителя.

— Молодец, девочка! Иди ко мне в ученицы! — воскликнул Фарвель.

Ида мягко улыбнулась:

— Простите, магистр, но думаю, это не мой путь. Тем более, что я не высказала ни единой своей мысли. Отец и сестра общались всё время и только на подобные темы. Я и набралась…

Фарвель хмыкнул:

— А как, по твоему, мы учимся? Впитывая старое. И только потом идём вперёд. Своим путём. И ты придёшь ко мне, когда поверишь в себя. Я подожду… Однако, вернёмся к нашим баранам, коллеги…

Огастас, когда был увлечён, говорил именно так. Обсуждение завертелось с новой силой. Каждый вносил идеи о том, каким могло быть "тело" проклятия. Опасались, что оно могло просто не дойти со времён Вальгора, королевы Лирэль и Маргота, который был "творцом" этого и других проклятий, преследующих Дормер.

Их было много, этих проклятий. Его винили не только в том, что он уничтожил львиную долю населения на континенте, убил Вальгора и Лирэль, но и поселил ненависть в сердце их сына. Если теория Эни справедлива, то Лавр стал первым носителем клятвы. Тогда всё вписывалось. Следующие короли Дормера были такими, как он: холодными, жестокими, слушающими только разум и не имеющими сердца.

— Стойте! — воскликнула Эни, зацепившись за мысль и боясь её потерять. — А ведь они все похожи на Маргота. Того, как его описывают в хрониках! Гениальный, холодный, чёрствый, рассчитывающий каждый шаг. Было только одно, что трогало его: королева Лирэль. И до сих пор исследователи не могут прийти к однозначному выводу о том, любил он её или ненавидел!

Эни обвела глазами присутствующих:

— Помните "песню Маргота"?

Эльфы передёрнулись. Они ненавидели мерзавца Маргота. Он был для них воплощённым злом. Само имя его не произносилось. И "песню" эту не повторит никто из них, пока в здравом уме.

Легенда говорила, что с помощью этого заклинания Маргот пытался погубить живую душу Лирэль, чтобы она не смогла больше никогда встретиться и быть с тем, кого любила больше жизни. Древние верили, что с помощью заклятия, можно получить от сил зла, что угодно.

В это мало кто верил из современников наших героев. Песня была короткая, нелепая, бессмысленная. В хрониках писали, что именно её шептал Маргот перед смертью. Современные исследователи считали, что всё могло быть гораздо проще и прозаичнее. Песню могли придумать и распевать мальчишки из окрестных селений. Издеваясь над тем, что тиран, повергший их мир в хаос, гниёт заживо, и нет для него спасения несмотря на все силы чудовища и невероятный ум. Проклятие Моры не обойти…

— О чём ты, Эни?

— Что, если проклятие Маргота реальность?

— То, что наложила на него Лирэль?

— Нет! Я читала всё, что есть в замке. Она не проклинала его, в смысле проклятия. Сказала только, что тот, кто всё разрушает, разрушит и себя, в итоге. И тех, кто рядом. И ту, кого полюбит. Ну, это же очевидно и без проклятия! Может быть такое, чтобы понятия подменили, со временем, магистр Фарвель?

— Уточни, Эни.

— Ну, смотрите. Люди когда-то знали, что есть "проклятие Маргота". Тогда для всех это было настолько очевидно, что в хрониках и не уточняли в чём оно состоит. И были слова королевы Лирэль, о которых тоже все знали. Шло время. С одной стороны, тайные знания изглаживались из народной памяти, прятались. Ритуалы стали вотчиной родовитых магов и ведьм, которых, собственно, поэтому и уничтожали. Как конкуренток. Потом, из-за слабеющей магии, ритуалы такого уровня стали невозможны совсем и забылись. С другой стороны, наблюдая за поколениями королей Дормера, люди не могли не заметить, насколько ненормально они ведут себя. Стали искать объяснение… И нашли, подменив понятия!

Фарвель покачал головой:

— Похоже… Правдоподобно… Но где нам взять тогда описание ритуала и его смысл, цель?

Эни пожала плечами:

— В Архиве Тайн короля Дормера, у нас в тайных хранилищах, у лабрийцев… Да где угодно, где в старом замке мог бы затеряться на века странный листок.

Лариди подал голос:

— Ну, цель ритуала ясна: власть.

Ланель возразил:

— С какой стати Марготу было бы бороться за власть для ребёнка двух существ, которых он люто ненавидел? Он ведь считал, что Вальгор коварно обошёл его, а Лирэль предала. По логике вещей, он должен был бы уничтожить юного Лавра как-нибудь особенно жестоко за вину родителей.

Кто-то подал голос: