На сердце без тебя метель... (СИ)

Еще более Софья Петровна пала духом после воскресной службы, которую вдруг посетил Дмитриевский, бывший редким гостем в церкви отца Феодора. Тогда при прощании с ближайшими соседями хозяин Заозерного вдруг напомнил о визитном дне на Масленичной неделе. Нет, против семейной четы Зазнаевых, что соседствовала с Дмитриевским по западной границе земель, мадам Вдовина ничего против не имела. Но намеренное упоминание о дне визитов из уст графа, слывшего нелюдимым и не особо приятным в общении, прозвучало для нее скорее как приглашение Зубовых. Жаль, что Лиза так долго не покидала стен церкви, а потому не слышала тех речей и не видела любезных улыбок Дмитриевского, обращенных к прекрасной молоденькой соседке. А вот мадам Вдовина тут же почувствовала, насколько шатким было их нынешнее положение.

Все это Софья Петровна в который раз повторила Лизе при привычном разговоре перед сном, злясь на невнимательность и какую-то странную рассеянную улыбку девушки.

— И что это был за tour de passe-passe^[170] нынче днем? — недовольно спросила она Лизу. — Что за мнимый crise de nerfs? Когда в следующий раз решите такое выкинуть, хотя бы предупреждайте наперед. Я могу поддержать любую игру, коли осведомлена буду. Подобный же экспромт… Вы, конечно, разумно придумали, как уйти от этого неудобного нам предложения Головнина. Я сослалась на то, что в своем нынешнем душевном состоянии и тревоге за вас не могу написать и строчки. Но, прошу вас, meine M"adchen, впредь осторожнее! На кон поставлено многое… и как по мне, нынче мы на самом краю…

Высказав все, Софья Петровна поцеловала Лизу в лоб и пожелала ей покойного сна. Сон у Лизы и впрямь был покоен и тих в ту ночь. Быть может, оттого, что легла в постель в благостном настроении. Или оттого, что постаралась забыть обо всем, кроме темных глаз и неуверенности в мужском голосе. Даже письмо, что лежало в книге, оставила нераспечатанным.

Наутро под внимательным и оценивающим взглядом мадам Вдовиной Лиза долго выбирала платье для выхода. Ведь нынче днем у нее в соперницах за внимание Александра будет красавица Лиди. Можно ли было спорить с удивительной красотой mademoiselle Зубовой? Лиза понимала, что это бессмысленно, а потому сдалась уже на третьей перемене платья. Нет, ни яркие вышивки и тонкие кружева на платье, ни румянец от аккуратного пощипывания щек, ни туго накрученные локоны не сделают Лизу прекраснее той, что прибыла вместе с бабушкой прямо к позднему завтраку, пользуясь свободой Масленичной недели.

Чуть отогнув край занавеси, Лиза наблюдала за их приездом. Из окна отведенной комнаты ей плохо был виден подъезд. Но она все же отличила Зубовых от прочих визитеров, что съезжались в Заозерное.

— Какая же красавица соседская барышня! — завистливо выдохнула Ирина из-за плеча Лизы. — Дал же бог такое лицо! Мы все тут думали, что ее в Петербурх или в Москву увезут мужней женой из наших краев. Ан нет… не то у нее на уме.

— Полно! — оборвала ее Лиза. — Лучше эшарп подай тонкий из лазуревого шелка.

— Дык застудитесь по прохладе-то! — покачала головой Ирина, все же подчиняясь приказу барышни. — Вы и в платье тонехоньком! Но если хорошенько подумать, может, вы и правы. Вот гости как набьются-то нынче, и в комнатах тут же теплехонько станется. А гости-то набьются… Нынче впервые на моей памяти после смерти старого хозяина гостей так принимаем на Масленицу.

Лиза слегка насторожилась при этих словах, чувствуя, что необычность этого приема как-то связана с ее присутствием в усадьбе. Потому и следующие слова Ирины не застали ее врасплох:

— А что до гостей-то… В доме шепчутся, что с вашим появлением в усадьбе барин наш иным стал. Не таким бирюком, как в прежние годы. Даже кресло приказал унести из портретной. А ведь, бывало, подолгу там просиживал… Уставится на портрет барыни покойной и смотрит, смотрит… Лакейские шептались, что их дрожь от того взгляда брала, коли доводилось подглядеть за барином. А тут он возьми да и вели убрать кресло… Все к одному ведет!

— К чему же? — не удержалась Лиза, заинтригованная и одновременно разозленная сплетнями у себя за спиной.

— Так ясное дело! — фыркнула Ирина, аккуратно складывая одно из тонких муслиновых платьев. — Ясно ведь к чему… Да только отчего-то некоторые думают, что Борис Григорьевич вам более по сердцу. А то и барин младшой вовсе. Вон чего болтают…

«Ах, вот как! — Лиза не смогла скрыть торжествующей улыбки. — Теперь понятно, почему Ирина так смела нынче утром, хоть и прячет глаза. Будто, кроме платьев, которые складывает, ее и не волнует ничего. А уж, кто мне по сердцу пришелся, и подавно»

— Некоторые лишнее думают, — девушка с трудом удержалась, чтобы в пику этим «интересующимся» не сказать Ирине, явно подосланной с этим вопросом, что она увлечена злым весельчаком Василем или рассудительным и серьезным Борисом. Но после короткого раздумья все же решилась:

— Смотрю, совсем я тебе волю дала в разговорах. Дурно с твоей стороны, Ирина, меня в людской обсуждать.