На сердце без тебя метель...

— Я попросил бы вас… — Борис едва ли не сквозь зубы процедил эту фразу, отводя от себя резким движением руку нахала. При этом вино в бокале резко выплеснулось под ноги мужчинам, оставляя на белоснежной рубашке Василя кроваво-красное пятно.

— А иначе? — осведомился тот, разозлившись не на шутку при виде испорченного тонкого полотна.

Борис не выдержал первым. Отвел взгляд, а после и вовсе отошел в сторону от изрядно захмелевшего кузена Дмитриевского. Подобная сцена была не в новинку никому из присутствовавших в курительной. И со временем только Василь, ничуть не стеснявшийся в выражении своей неприязни к Головнину, серьезно воспринимал происходящее. И видит бог, его изрядно злило, что так происходит. Что и grand cousin, и этот выскочка Головнин ведут себя с ним, будто он последний несмышленыш…

— C’est étonnant!^[37] — воскликнул Василь, старательно глядя на оставшееся вино в своем бокале. — Приметил ли ты, Борис, сходство? Я отчетливо разглядел за ужином, когда она заняла место напротив…

— Не понимаю, о чем ты, — откликнулся Борис, хотя превосходно знал ответ. Он даже взглядом боялся коснуться Александра в этот миг, когда Василь спьяну ступил на столь шаткий мостик.

— А ты, Alexandre? — не унимался Василь, как и любой человек под хмелем, лишенный чувства опасности. — Ты его приметил? Определенно приметил. Недаром столь часто обращался взглядом к нашей гостье. Она ведь чем-то схожа с…

— Je te conseille de te reposer, mon cher cousin^[38], — не вынимая мундштука изо рта, проговорил Александр, казавшийся таким безмятежно-расслабленным в эту минуту. Но и Борис, и Василь без особого труда расслышали твердость стали, которую до поры Дмитриевский скрывал в голосе.

Холод стали был и в глазах, прямой взгляд которых Василь не выдержал и минуты — отвернулся к огню. В такие моменты даже у него дрожь пробегала по спине. Прославленный взгляд Дмитриевского…

— Вынужден тебя разочаровать, mon cher cousin, — проговорил спустя минуту Александр, медленно выпустив вверх струйку табачного дыма. — Ни единой схожей черты. Ни в чем. Лишь на первый, да притом неверный, взгляд можно подумать о сходстве. И я попросил бы тебя, mon cher, более не говорить о том. Никогда боле.

Мужчины действительно не говорили о гостье в остаток вечера и половину ночи, что провели вместе в курительной. Беседовали о положении дел в отдаленных имениях в Черниговской губернии, откуда прибыл Борис, о минувшей охоте, о прочитанных книгах, о карабинах, что недавно доставили Александру.

Только не о тех, чьи имена и лица так и витали в воздухе над ними незримыми тенями в полумраке курительной. Одна из них, положив ладонь под щеку, с разметавшимися из-под чепца волосами спала в одной из комнат усадебного дома. А другая ушла почти семь лет и зим назад, оставшись только неясной памятью и потускневшими от времени красками на холсте портрета.

Глава 3

Утро встретило Лизу золотистой россыпью солнечных лучей, пробивающихся сквозь затянутые морозным узором окна. Проснувшись, она недолго лежала в мягкой и теплой постели, хотя уютное местечко под одеялом из лебяжьего пуха так и манило спрятаться поглубже, укрыться от окружающего мира с его тревогами и напастями. И не думать о трудностях, которые только множились день ото дня, о той ноше, что лежала на ее хрупких плечах с недавних пор.

Приоткрыв дверь, в покои бесшумно шагнула прислуживавшая прошлым вечером горничная. Она направилась к печке, в которой уже догорали поленья, но испуганно схватилась за грудь, когда между занавесями полога появилось лицо Лизы.

— Ох ты, Богородица! — спешно перекрестилась девка, повернувшись по привычке к правому углу, пустому в господской спальне.

— Испугала я тебя? Прости, милая, — Лиза зябко поежилась от непривычной после теплой постели прохлады в комнате.

Та робко кивнула в ответ, еще не решив, как стоит себя вести с этими нежданными гостьями, в услужение к которым ее приставили. «Вестимо, за господами ходить все легче, чем по всему дому усадебному хлопотать. А с другой стороны, — думала она, старательно раздувая огонь в печи, — велика ли честь? Судя по побитым углам сундуков дорожных да по отсутствию прислуги, едва ли они из тех, что оставят при отъезде подарочек или денежку»

— Как имя-то твое? — обратилась к ней барышня, все еще не решаясь ступить босой ногой на холодный пол. Само очарование — растрепанные локоны из-под кружевных оборок чепца, ясные голубые глаза, она сидела в постели, притянув колени к груди, натянув полотно сорочки так сильно — того и гляди лопнет.

— Ириной кличут, — пробормотала горничная, снова отворачиваясь от барышни к огню, жадно поглощавшему подброшенные тонкие поленья.

Она уже приготовилась к тому, что девица начнет выспрашивать про барина или, что бывало реже, про его кузена, но та ее удивила. Вдруг спрыгнула с постели и, пробежавшись на цыпочках, стараясь не касаться лишний раз ступнями холодного пола, с шумом раздвинула тяжелые занавеси на окне, впуская в комнату яркий солнечный свет.