На сердце без тебя метель...

— Почему вы женились на мне? Я думала, вы оставили эту затею. Я полагала, время охладит вашу ненависть и ярость, но нет… Это же сущее безумие! И… и совсем недостойно вас! Вы обманули меня. Я вспомнила нынче. Мне все казалось сном, все до единой минуты! И вы… вы убедили меня в этом. Помните? Вы ведь сказали, что папенька ждет меня в церкви. Или станете утверждать, что не было того?

Страхи и сомнения, коих за три дня ожидания досталось ей с лишком, лишь сильнее распаляли Лизу. Она старалась сдерживать свои чувства, пыталась говорить размеренно и тихо. Но, увы, когда ей удавалось сохранять хладнокровие в присутствии этого мужчины? Он словно выпускал на волю все, что Лиза так тщательно подавляла в себе всю свою сознательную жизнь. Он делал ее другой — необузданной, смелой, открытой и безрассудной. И она до сих пор не могла понять, нравится ли ей это. А еще она не понимала, почему он молчит, снова превратившись в того Александра, каким она его помнила по первым дням знакомства, — мрачного, холодного и равнодушного. Будто Александр, которого она недавно утешала из-за потери близкого человека, оказался лишь плодом ее воображения.

Вспомнив о Платоне, Лиза на мгновение замолчала, ощутив стыд за свое поведение. Не стоило требовать объяснений именно сейчас. Но угрызения совести тут же отступили, когда Александр бросил на пол полотенце и лениво опустился в кресло, будто зритель в партере. При виде его расслабленной позы и очередного пренебрежения правилами bon ton Лиза тоже решила заглушить слабый голос разума, взывающий не терять достоинства.

— Вы не отрицаете! Вы понимали, что мой рассудок был слаб. Я была больна, одурманена лауданумом. Я не могла держать ответ за свои поступки и распоряжаться собственной судьбой. Недостойно дворянина по своему усмотрению воспользоваться особой, когда та отчасти не владела собой.

— Вам ли говорить о том? — насмешливо блеснул глазами Александр, на короткий миг прерывая ее яростную речь.

Кровь в тот же миг отхлынула от лица Лизы. Напоминание о том, как она одурманила его настойкой белены, будто окатило холодной водой. В груди защемило, пришлось даже сделать глубокий вдох, чтобы выровнять дыхание. Она испуганно отшатнулась, когда Александр вдруг резко выпрямился в кресле, а с лица его слетело выражение холодного равнодушия. Лиза невольно выставила перед собой ладонь, пытаясь его остановить. К ее удивлению, он подчинился — вновь расслабленно откинулся на спинку кресла и положил ладони на подлокотники.

— Вам лучше? Я бы предложил вина для поднятия духа, но боюсь, вы воспримете это предложение как une petite astuce^[378]…

— Довольно! Я повинилась перед вами за все, что сотворила, — оборвала его Лиза, покраснев от досады. — Я к вам писала… Каждое слово в том письме — правда. Я искала иного финала для всех и не желала ничьей смерти. Да, я виновата перед вами. Но это ничуть не дает вам права играть чужими жизнями.

«И своей», — чуть не добавила Лиза, но в последний момент прикусила язык. Она чувствовала, что только больше запутывается в клубке противоречий поступков и слов. Все произошло слишком быстро и неожиданно — сначала письмо с признанием, затем это странное венчание…

Лиза по-прежнему не понимала, что именно толкнуло Александра под венцы. Она знала, что умирала в те часы. Доктор Вогель сказал после, что никто не ждал ее исцеления. По его мнению, свершилось истинное чудо — она была единственной, кого холера пощадила. Но тогда почему? Почему Александр, поддавшись непонятным для нее порывам, также ходил по краю, рискуя своей жизнью.

— Этот брак можно признать недействительным, — Лиза сама не понимала, как эта мысль вдруг пришла ей в голову и обратилась в слова. — Несмотря на наличие свидетелей и записи в приходской книге.

— У отца Феодора длинный язык. — В глазах Александра мелькнула скука. — Я все больше начинаю жалеть, что держу его приход.

От его бесстрастного тона ей хотелось затопать ногами и закричать. Александр держал себя так, будто явился к ней с ответным визитом и лишь из вежливости поддерживал беседу о погоде и посевных.

— Вам же все едино без надобности этот брак! Тот, кого вы ожидаете, теперь не приедет. Вы ведь охотник — бессмысленно расставлять силки там, где зверя уже нет и в помине.

«Пожалуйста, возрази мне! Скажи, что наше венчание — вовсе не ловушка, которую ты хотел расставить более года назад для Marionnettiste. Что тобой двигали иные чувства. Хотя бы отголосок тех, что легли строками в твоем письме. Хотя… как можно писать о чувствах и держать при себе любовницу? Немыслимо!»

— А ежели вы полагаете, что я открою имя, то…

— …я ошибаюсь. Знаю. Вы и прежде не раз твердили мне о том и, помнится, просили оставить всю эту историю, верно? — прервал ее Александр. — А ежели я скажу, что вам нет более нужды так надежно хранить un grand secret? Потому что я знаю имя этого человека — mon faux ami^[379].

Глава 43