На сердце без тебя метель...

— Я помогу Александру, не тревожьтесь. Я бы и так вытащил его из этой истории, но нынче я перед ним в долгу вдвойне за то, что он сделал для меня. Вернул вас с того света, как сказала tantine. Заверяю вас, волноваться нет нужды. Это всего лишь месть обиженной женщины. Не думаю, что она причинит много вреда, — и, заметив мелькнувший в глазах Лизы вопрос, добавил: — Это история Александра. Он сам расскажет, когда вернется.

Голос Бориса звучал так уверенно, что Лиза поверила ему без раздумий. Она сжала его руки в порыве благодарности, и он грустно улыбнулся ее радостному волнению. Но рук не отнял, словно наслаждался этими прикосновениями.

— У меня кое-что есть для вас, — проговорил, наконец, Головнин и, явно нехотя выпростав пальцы из ее ладоней, полез в карман жилета. А после протянул ей небольшой искусно выгравированный медальон. Легкий щелчок, и откинувшаяся крышечка явила ее взгляду лицо, черты которого успели потускнеть в Лизиной памяти.

— Я взял его рисунок и отнес к художнику, а после заказал медальон, — пояснил Борис. — Для тебя, ma bien-aimée. Хотел сделать подарок.

Внутри медальона была не только миниатюра, но и кольцо светлых волос. Лиза не смогла сдержать слез, когда коснулась кончиками пальцев локона покойного брата.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — произнес тихо Борис, заметив ее слезы. — И Alexandre составит твое счастье, я твердо уверен. Потому что ты делаешь его лучше. Ты всех и вся делаешь лучше. Потому что ты — жизнь и свет, помнишь? Ты сама жизнь. И ты будешь счастлива. Я хочу, чтобы так было, ma bien-aimée!

Борис вдруг обхватил ладонями ее лицо. Прислонился лбом к ее лбу и заглянул в широко распахнутые голубые глаза.

— Ты будешь счастлива, ma bien-aimée. Потому что никто не заслуживает этого более, чем ты. После всего… Я хочу, чтобы так и было. Все грехи на мне, ma bien-aimée. На тебе нет вины никакой. Так и знай. Ты по-прежнему светла и чиста, как ангел. И ты будешь счастлива. Нет, не плачь. Я не хочу, чтобы ты плакала…

Он поймал пальцами капельки слез и легкими движениями смахнул их с ее щек. А потом коснулся поцелуем ее лба, прямо у края волос. Мимолетно. Но в его движениях после, в резкости и поспешности, с которой он отстранился и встал на ноги, угадывалось, как сложно и тяжело ему сейчас, и как бы он хотел не отпускать ее из своих рук.

— Я бы желал знать, что вы простили меня, — прошептал Борис. — За все, что я сделал.

— Я вас прощаю, — с трудом ответила Лиза, слезы мешали ей говорить.

— Благодарю вас. Мне было важно услышать это, — он с улыбкой кивнул, а после резко выпрямился. Стал прежним Борисом, которого она всегда знала, — собранным, хладнокровным, внимательным. — Я напишу вам, когда появятся вести. Полагаю, завтра же его сиятельство будет свободен. А далее ему должно позаботиться о своем положении. Просить о помиловании Его Величество, дабы избежать новых неприятностей в будущем. Теперь прошу простить меня. Чем раньше я прибуду в Тверь, тем быстрее Alexandre покинет крепость. На этом…

Не договорив, он склонился в вежливом коротком поклоне и направился к лестнице, ведущей прочь из бельведера. Но Лиза не могла не спросить, взволнованная его словами и его хворью.

— Что же будет далее?

Борис помедлил у первой ступени. Замер, положив руку на перила. Немного постоял, глядя куда-то вдаль, за окно, — на обширные земли Дмитриевских, что могли принадлежать его предку, на просторы лугов и лесов, на золото созревающих полей. А потом перевел взгляд на Лизу и еле заметно улыбнулся:

— Доктора говорят, морской воздух италийских земель даст мне… дарует мне исцеление. А я надеюсь, что смогу обрести там покой. Les meilleurs médecins sont le Dr. Gai, le Dr. Diète et le Dr. Tranquille, с’est vrai?^[411]

— Вы ведь дадите о себе знать? Напишете к нам?

— Я не думаю, что Alexandre будет рад нашей переписке после того, что прочтет в письме.

— У вас есть еще tantine, — напомнила Лиза. — У вас будет, кому писать в Заозерное.

Уголки губ Бориса дрогнули. Он прекрасно понял то, что она не смела сказать ему прямо. На мгновение лицо его исказилось от муки, и Лиза ощутила эту муку всем своим существом. Стиснула руки, чтобы не выдать своих чувств, боясь отпугнуть его своей жалостью.

— Благодарю, — произнес Борис, улыбаясь ей несмело и грустно. — Прощай, ma bien-aimée…

Он не стал ждать ее ответа. Ему явно не хотелось слышать от нее слова прощания, настолько быстро он зашагал вниз по лестнице. Лиза дождалась, когда шаги стихнут, и только после этого дала волю душившим ее слезам. Она не была глупой. И она видела кровь на белоснежном платке. «Все грехи на мне, ma bien-aimée…» Господь даровал прощение ее проступкам, сохранив жизнь во время тяжелой болезни, но не был так же милостив к Борису. Он говорил о покое, что даст италийская земля, но при этом имел в виду не исцеление. И когда Лиза услышала через распахнутые створки ржание лошадей во дворе, она заставила себя подойти к окнам, чтобы взглянуть на отъезд Бориса из Заозерного. Садясь в коляску, он ни разу не обернулся.

— Прощай, — прошептала Лиза сквозь слезы.