На сердце без тебя метель...

Она не обманула Бориса. Она действительно простила его. Еще до того, как прочитала его письмо, оставленное для нее в покоях. Ровные аккуратные строчки. Твердый почерк. Судьба, разбитая еще задолго до его рождения. Она знала всю канву той давней истории, но и не подозревала о деталях, что открывали ей прошлое Бориса совсем в ином свете.

«Мой отец вырос с осознанием, что он не принадлежит миру, в котором живет. Как и его собственный отец. И отец его отца. Они все понимали, что их место — не в Малороссии, их фамилия — не та, что они носят. И именно так воспитали меня… С малолетства я знал, кто есть на самом деле. Я — граф Дмитриевский. И титул, и земли, и положение — это все наше по праву старшинства ветви. А те, кто ныне владеет всем, недостойны обладания ни в малой доле…»

Две ветви рода, разделенные ослепляющей ненавистью и непримиримостью. Два сына, один из которых был буквально вымаран из истории рода. Петровская эпоха — времена, когда только зарождалась империя, когда вершились удивительные карьеры, когда стремительно взлетала звезда одних дворянских родов и бесславно угасала других, когда не прощался ни малейший промах.

Лиза с удивлением читала о том, каким ярым сподвижником царя Петра Алексеевича был предок Александра Григорий Дмитриевский. Он среди первых отринул старый уклад, среди первых отправил двух своих юных сыновей в Голландию и Англию обучаться навигацкому делу. В ужасной нищете, не зная языков, они получали образование, чтобы по возвращении в Россию стать флотскими офицерами. Правда, к неудовольствию Григория Дмитриевского, старший сын Федор заслужил репутацию смутьяна и лентяя. Никаких оправданий и просьб перевести его «сухопутному делу обучаться» отец не принимал, и даже тяжелейшую морскую болезнь сына не считал уважительной причиной. Недовольство его Федором множилось год от года. К недовольству примешивалось разочарование: сын наотрез отказался служить во флоте. И хотя сам государь внял просьбам молодого гардемарина и позволил ему перейти в кавалерию, отец не простил ослушания.

Довершила семейный разлад война со шведами. Федор, находившийся в войсках в Малороссии, известил отца, что желает обвенчаться с племянницей казацкого полковника Чечеля, и попросил благословения. Григорий Дмитриевский своего согласия не дал и посоветовал сыну «обратить свой взор не на девиц, а на военное дело». Спустя несколько месяцев измена гетмана Мазепы, сторонником которого был полковник Чечель, решила все окончательно. В ответ на взятие Батурина казаки перебили драгунский отряд, где служил Федор. Лишь части кавалерии удалось уйти на север. Сына среди них Григорий Дмитриевский не нашел. Только позднее узнал, что раненый Федор попал в плен к казакам, но ему сохранили жизнь и не передали шведам. После долгого выздоровления весной 1709 года он обвенчался с племянницей Чечеля. Однако убедить русского офицера Дмитриевского перейти на сторону гетмана Мазепы не смогло даже родство с полковником. Сам Чечель в то время уже был казнен за государственную измену. Когда же Федор наотрез отказался «оставить пащенка и девку блудливую», Григорий Дмитриевский отрекся от него, приказав вымарать все записи о старшем сыне и навсегда забыть его имя, а «холопское отродье от казачьей девки ни в жисть не принимати ни чадам, ни чадам чад, ни дале».

«В семье до сей поры хранится то письмо, — писал Борис. — Как напоминание о случившемся. Мой предок потерял все из-за любви к женщине. Он разделил с ней все тяготы, обрушившиеся на головы сторонников Мазепы и их родни, даже изгнание, в которое ей пришлось отправиться. Отринутый семьей, Федор обрел иную. Но даже, потеряв фамилию, титул и состояние, всегда помнил, кто он есть, и никогда не терял надежды однажды вернуть все, что принадлежало ему по праву, но было отдано младшей ветви»