Вскоре Лиза с улыбкой наблюдала, как Александр размашистыми гребками рассекает темную гладь воды, и думала о том, что даже не догадывалась о его умении плавать. Это было так по-крестьянски и открывало ей совсем иную сторону натуры мужа. А еще Лиза думала о том, что он словно солнце, разгоняющее тьму вокруг, и как сильно она его любит. Так и сказала ему без стеснения, когда Александр выбрался на берег и обратил внимание на ее странный задумчиво-восторженный вид.
— Это ты мой свет, — улыбнулся он, согревая ее замерзшие пальцы от предрассветной прохлады. А потом поцеловал ее с таким страстным напором, что она совсем позабыла о том, где они находятся, и что неподалеку ждут лакеи.
— Тебя не было в покоях, — произнес Александр, прервав поцелуй и заглянув в ее глаза. — Тебя там не было, и я решил, что потерял тебя. Снова.
— Я ночевала в твоей спальне, — от его взволнованного голоса у Лизы потеплело в груди. Она хотела добавить, что только там не чувствовала себя потерянной, но, разглядев в его взгляде незнакомые ей прежде горечь и страх, смешалась.
— Я думал, это ловушка, — тихо произнес Александр, и она замерла в ожидании продолжения.
Неужто он может думать, что все случившееся — лишь авантюра? Это разобьет ей сердце, вдруг поняла она. Тело напряглось в ожидании ответа. Его недоверие разрушит ее хрупкое счастье.
— Я думал, что это он, mon faix ami, написал донос, чтобы удалить меня из имения. И я был бессилен что-либо изменить. Защитить тебя от него. Я ехал из Твери и… Ты не представляешь, каким слабым я себя чувствовал. Потому что, ежели бы он тебя увез… а я заперт в своих землях, привязан будто цепями. И я думал, в том ли его замысел — чтобы я рискнул своей головой и поехал вслед за тобой? Потому что не простили бы… не простили бы мне такого ослушания никогда.
В запале овладевших им чувств, Александр чуть сильнее стиснул ее плечи, и Лиза с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от легкой боли. Но промолчала, понимая, что ему нужно выговориться.
— Борис был сотню раз прав, когда говорил, что моя гордыня доведет меня до виселицы, и что я должен написать прошение. Только сейчас я понял его правоту. Он подготовит бумаги, и я буду просить… ежели потребуется, в ноги упаду государю, лишь бы стать свободным. И быть вправе просить о восстановлении наград твоего батюшки.
Он не забыл. Лиза не смогла сдержать улыбки, и Александр улыбнулся в ответ. Напряжение постепенно покидало его тело, объятие ослабевало, а взгляд становился мягче. Лиза подняла руку и провела по его лицу, словно пытаясь стереть с него остатки горечи и тревоги. Александр коснулся губами ее ладони, так что у нее сладко защемило сердце, и вымолвил глухо:
— Он ведь был здесь? — а потом встретился с ней глазами и повторил вопрос, стараясь не замечать, как испуганно она отстранила ладонь от его лица: — Mon faix ami был уже здесь, верно? Борис уверил меня, что с тобой ничего не стряслось, и ты ждешь меня в Заозерном, но я не верил ему. Думал, тебя увезли. Уговорами или силой — все едино. Никогда не устану благодарить Бориса за то, что вытащил меня из крепости. Хитро придумал про границы. Мол, мне запрещено покидать губернию, где имение мое, а Заозерное лежит сразу в двух — Тверской и Московской краем западным. Вот так и сумели, благодаря клочку земли, снять все обвинения в нарушении условий наказания. Борис всегда мог лазейку в крючкотворстве бумажном отыскать.
Лиза старалась изо всех сил не выдать эмоций при упоминании Головнина. Она видела, что Александр до сих пор не разгадал тайну Marionnettiste. И что оставленное ему письмо непременно ранит его до глубины души.
— Ты вся дрожишь! Полно о том, будет время поговорить, — он крепко обнял ее за плечи и, коснувшись губами лба, повел в сторону дома.
После этих слов Лиза почему-то решила, что Александр отложит вопросы хотя бы до утра, и удивилась, когда он, дождавшись ухода прислуги, снова упрямо повторил:
— Он ведь был здесь? — спросил и откинулся на подушки, прочитав ответ в ее испуганных глазах. — Был. И что же? Что он желал тут найти?
— Прощения и прощания.
Александр явно не ждал такого ответа. Он даже дернулся от неожиданности и пролил на белоснежный батист свежей рубашки подогретое вино. Выругался, когда заметил большое пятно на груди, а потом взглянул недоверчиво на Лизу. Но в его темных глазах Лиза не увидела ни злости, ни ненависти и посчитала это хорошим знаком.
— Прощания? Что это значит?
— Он уезжает из России. Это был его последний визит в Заозерное.
Глаза Александра сузились, и впервые за время разговора Лиза почувствовала себя неуютно. Видимо, он понял ее нервозность и попытался успокоить, накрыв ее ладонь своей рукой.
— Он не просил тебя уехать с ним?
— Нет. Еще тогда, прошлой весной, он понял, что я не оставлю тебя.
— Но ты оставила…
— Я не хотела ничьей смерти, — честно сказала Лиза, глядя ему в глаза. — Я писала тебе о том. Я не желала ему зла, несмотря на то, как он поступил со мной. И я бы не пережила твоей смерти или… тебе бы не простили дуэль при тех обстоятельствах, понимаешь?