На сердце без тебя метель...

— Прости, ma Elise, но я обещал ей наперед, — Александр извинительно улыбнулся. — С ней поедет лакей. Он проследит, чтобы Наташа не ушиблась. Быть может, торг? Одну ледяную забаву на другую?

Лиза поняла его без лишних слов. Александр намекал на масленичные забавы, в число коих входило и взятие ледяной крепости. В первую Масленицу после венчания он не участвовал в штурме, чтобы не волновать бывшую в тягости Лизу. А вот через год вновь попытал счастья, но потерпел неудачу. И реванша не мог добиться до сей зимы — из-за отъездов в столицу и Москву на время сезона. Теперь же Александр собирался сделать последнюю попытку, тем паче разрешения Лизы ждали только на Сретенье.

— Последний раз, ma Elise, — уверял он недовольную супругу. — Последний раз, обещаю! Не по летам мне уже далее на крепости ледяные лазить.

Но Лиза все не поддавалась. Она до сих пор помнила их первый поцелуй и алую струйку на его лбу, как худое предзнаменование. А дразнить судьбу она совсем не желала. Вот Александр и вспомнил про Масленицу, предложив обменять одну ледяную забаву на другую. Ради удовольствия дочери, он готов был уступить и отказаться от собственной прихоти.

— Я не знаю… — неуверенно начала Лиза, но Александр сразу почувствовал ее слабину. Мимолетно коснулся губами ее щеки и повернулся к Наташе, которая, заметив, что мать сдалась, от радости даже запрыгала на месте.

Когда сани остановились чуть в отдалении от горки, Наташа, не дожидаясь, пока лакеи откинут медвежью полость и помогут ей сойти, спрыгнула на снег и побежала вперед. А Лиза даже губу закусила, вновь желая отговорить дочь от этой авантюры.

— Позволь ей, ma Elise, — поднес ее ладонь к губам Александр. — Не успеем оглянуться, и Наташе придется оставить крестьянские забавы. А покамест пусть повеселится от души.

— А ежели салазки перевернутся?

— Так обычно и бывает, — улыбнулся Александр, а потом произнес твердо: — Поверь, ничего худого не случится.

— Maman! Papa! — крикнула им Наташа с высоты холма и помахала ладошкой в белой вязаной рукавичке. За ее спиной стоял высокий лакей с салазками в руках, которые им одолжил кто-то из крестьянских детей, притихших при виде саней с господами из Заозерного.

— Vas-y, ma petite!^[432] — крикнул дочери Александр.

Наташа с размаху плюхнулась на салазки перед лакеем, и тот с силой оттолкнулся, чтобы доставить барышне еще больше радости от быстрой езды. Правда, Лиза не особо оценила рвение лакея, увидев, как салазки помчались вниз по крутому склону. Александр обнял ее за плечи, целуя в висок у меховой опушки капора, но в то же время не отрывал взгляда от холма. Салазки благополучно достигли подножия склона, почти докатившись до саней, и Наташа, выскочив на снег, снова запрыгала от восторга.

— Plus, plus, plus^[433], — попросила она, подбегая к родителям.

— Как должно просить маменьку и папеньку, mademoiselle Natalie? — тут же встрепенулась ее гувернантка.

За эту бледную, худощавую курляндку особо хлопотала перед смертью Софья Иогановна. Девушка приходилась ей племянницей. Ее знания вполне позволяли ходить за Наташей и обучать ее не только немецкому и французскому, но и правописанию. А после переезда в Петербург, года через три-четыре, Александр планировал нанять дочери учителей.

— Je vous en prie, maman et papa^[434], — потупила взор Наташа и забавно присела в неуклюжем книксене. При этом она выглядела так уморительно, что Лиза не сумела сдержать улыбки и кивнула, преодолевая сомнения:

— S'il vous plaît, faites attention^[435].

— А что Ники и Поль? Могут ли они?.. — Наташа обожала своих кузенов-ровесников, и явно желала разделить с ними забаву.

— Боюсь, твоему дядюшке не по душе такая забава. К тому же негоже заставлять наших гостей ждать, ma petite, — Александр мягко улыбнулся дочери. — Еще разок, и не более.

Наташа тут же буквально сорвалась с места, чтобы поскорее забраться на горку. Лакей с салазками едва поспевал за маленькой барышней.

— Qu'est-ce qui t'arrive ces derniers temps?^[436] — тихо спросил Александр, большим пальцем поглаживая ладонь Лизы.

Она перевела взгляд с дочери на мужа и заметила, что он вмиг стал серьезным. На лице его по-прежнему играла легкая улыбка, но в глазах не было даже ее тени.

— De quoi as-tu peur?^[437]

Александр давно научился угадывать все ее мысли и чувства, поэтому бессмысленно было отпираться.

— Доктор что-то скрыл от меня?..

— Нет-нет! — поспешила успокоить мужа Лиза, заметив, как потемнели его глаза от страшного подозрения.

Для Александра, когда-то потерявшего и жену, и сына в родах, тягость до сих пор представлялась едва ли не смертельной болезнью. И даже первые легкие роды Лизы ничуть не уняли его страхов.

— Все хорошо, — убеждала она еле слышно, чтобы не услышала сидевшая напротив гувернантка. — Нет причин для тревоги, все протекает как должно.

— Тогда что с тобой? — требовательно спросил Александр. В волнении он повысил голос и привлек внимание гувернантки. Лиза взглянула на него с легким укором.