На шипах

Рев трибун всколыхнул дружную волну. Вырвавшаяся из груди эйфория приглушила адскую боль и я, в припрыжку, поскакал вдоль поля навстречу объятиям товарищей. В первом же матче, первым ударом, заточенный в тесные бутсы Аршака, я умудрился принести Пегасу первую официальную победу.

Глава 7. Тяжелый характер

Четыре победы к ряду на самом старте сезона всерьез заявили о Пегасе, как об одном из главных фаворитов первой лиги. Фанатская любовь росла вместе с тренерским доверием. И даже, оставаясь игроком замены, я получал все больше игрового времени, неизменно приближаясь к основе.

С приподнятым настроением вступали мы в весеннюю слякоть. Приятные пробежки по горным лесам, сменяли изнурительные баталии на мокром тренировочном поле. Мы с поросячьим визгом барахтались в сжиженной смеси грязи, песка и травы. Тонули в болоте, но продолжали тренироваться. Ведь все, что не убивает нас, делает лишь сильнее.

Переживая вторую молодость, я все равно уступал Кривоножко. В битве за место в основе он продолжал оставаться фаворитом, как более молодой и техничный соперник. Если бы не его вздорный характер, вряд ли бы я всерьез мог рассчитывать на место в основе, но его высокомерие и постоянные пререкания с тренером оставляли мне шанс. Если бы все зависело только от Майера, то наверняка я начинал бы игру одновременно с стартовым свистком, а Кривоножкос завистью смотрел бы на меня со скамейки. Но статус приглашенной звезды, на которую руководство потратило тонны денег, выработал у Хохла иммунитет на тренерское недовольство. Тем не менее, я все равно дышал ему в спину.

Возросшая конкуренция делала нас похожими на разъяренных псов, готовых сорваться с цепи, и вцепиться друг другу в глотки. Он явно считал себя выше любого и не упускал возможности продемонстрировать это. Он раздражал практически всех, но понимая, что в нем кроется главная сила команды, никто не обращал внимания на его заскоки. И было совершенно не понятно, как такой душевный парень как Чича мог вести с ним дружбу. Впрочем, у всех свои недостатки. Каким бы надменным павлином не был, Хохол все равно оставался профессионалом и мастером своего дела, выкладывающимся по максимуму на каждой тренировке. Его профессионализм не ограничивался самоотдачей, высокой скоростью и техникой владения мяча. Он заслуживал Оскара за артистизм. Любовь к ныркам с виртуозными падениями и воплем, после каждого соприкосновения с соперником нередко вызывали смех, но судьи часто имели иное мнение и назначили опасные стандарты, за счет которых мы добивались побед. Кривоножко не только красиво падал на глазах у судей, но и делал вещи, не подвластные их взору. Незаметные прихваты и подножки являлись частью его игры. Он легко провоцировал соперников на открытые действия, которые не мог не заметить даже самый слепой арбитр. Было бы здорово, если бы он ограничивался этим только во время игр, но он не брезговал использовать это и против своих.

Обычная тренировка. Моросящий апрельский дождь расстреливает неглубокие лужи. Мы буксуем, но бегаем за мячом, состязаясь в двустороннем матче. Я постоянно снабжаю передачами Суворова. Тот бурлаком таранит мяч по центру поля, умело обходя соперников. Даже в хлюпкой жиже Суворов проявил ловкость и сумел обвести Хохла, усадив того на пятую точку. Под насмешки игроков он встал из лужи с обезумевшим от оскорбления видом. Глаза в бешенстве искали цель. Суворов продолжал сольный слалом и уже обошел Руфуса. Подобно разъяренному быку помчался за ним Кривоножко.В отчаянном прыжке с вытянутыми вперед ногами, он настиг юного метеора.Шипы впились в колено. Громкий хруст холодным звоном застыл в наших ушах. Андрей взвыл. Он катился по рыхлому полю, обхватив больную ногу. Запачканное грязью лицо исказилось в мучительных гримасах. Кривоножко не унимался и пнул мяч, который хлопком отскочил от спины Андрея.

Это было слишком. Я толкнул его. Он плюнул. Стерев с лица густую слюну,я вцепился в его футболку. Разъярённые псы наконец-то сорвались с цепи, готовые к схватке за лидерство. Отступать уже поздно. Проигравший, мог потерять авторитет в глазах команды, роль неформального лидера еще никогда не оспаривалась так рьяно. Плотная ткань замызганных футболок трещала от силы захватов. Мы рухнули на землю, перекатываясь из стороны в сторону, поочередно занимая позицию сверху. Его пальцы вцепились мне в шею.

Как же прав был Степан Андреевич, когда говорил, что игра срывает маски. Вот и сейчас, вместо холеного лица самоуверенной звезды надо мной нависла раскрасневшаяся бешенная физиономия полоумного заносчивого ублюдка. Я жадно глотал воздух, не оставляя попыток перевернуться. Вмешавшийся в конфликт Чичикин, как мог, успокаивал товарища, но тот не слышал его увещеваний. Вдалеке от ворот, хлюпая по жиже, как античный великан набегал разъярённый Субботин. Но лишь громкий тренерский свисток заставил Кривоножко оторвать лапы от моей шеи.