На штыке прозы и поэзии

Грошами им герой…

Приветствие Царя

Толпа людей, вокруг народ,

Играют песню барды –

Пирует Жоль! И царь идет,

Блестят его кокарды!

Сегодня он поднял зарплат

Количество и златность

Для всех бесчисленных солдат,

Повысил ратну знатность.

Шагает воинов стройный ряд,

Лоснятся их наряды,

Сверкает сонм кольчужных лат

Средь улиц витьеватых.

Дворцы – услада из услад

Для писарева взгляда.

Богатый Жоль похож на клад,

Устроенный из злата.

А где–то за углом совсем

Идет отряд дружины.

Кричит глухой, мычит, кто нем,

Во славу стар режима:

«Ликуй, бедняк, хвали царя!

Какой сегодня день!

Вставай, румяная заря,

А нам вставать не лень…»

Монарх по улице грядет,

Под ним червона лошадь.

Пришел его теперь черед

Прийти на златну площадь.

К трибуне встал и речь завел,

Взыскавши мысли зернь.

Пред ним стояла с многих сел

(Градская тоже) чернь.

И рек тогда прекрасный Праль

О том, что нужно право

Хвалить и умножать, как в старь.

Внимал ему Мораво.

И так понравилась уж вдруг

Монаршья эта мысль,

Что от моральных прежних мук

Избавился наш писарь.

И парню захотелось так

Пойти в казены службы,

Готов пахать был за пятак

На славны града нужды…

Посадские карнизы

Светило бросило лучи

На городские стены,

Теплом огревши кирпичи,

Сжигая брызги пены.

Никто в прекрасный день такой

Не был объят тоскою,

Ведь в месте том корчмарь любой

Мед, пиво лил рекою.

Гуляка пил портвейн, вино,

Смеялся, что есть мочи.

Толпа гуляла за окном

До самой поздней ночи.

Как самый крупный патриот,

Приветствующий право,

Ушел что в Жоль, покинув Клот,

В момент тот был Мораво.

Но ночь темна, довлеет сон

Над сыном стар Ситины,

Поэтому решает он

Приехать в дом гостиный.

К тому же здешний край суров

На мерзлую погоду.

Любому здесь полезен кров,

Кто хлад не знает сроду.

К чему, бишь, я? Ах да! Суров!

И сразу заселился

Мораво в крайний из домов,

Когда уснуть решился.

И лился свет со всех сторон

И с каждого карниза,

И был посад сей облачен

Как будто б в златну ризу.

Но вот в одной из темных зал

За крохотным столом

Сидел огромный генерал

(Стол – Моська, он же – Слон).

Он пил горилку, как привык,

Всю залпом из горла.

И дребезжал его кадык,

Как маятник, тогда

(Надеюсь, мне простят строку,

Где рифма невпопад.

Простите, дети, старику

Его на вирши взгляд).

На это взор со стороны

Мораво обратил,

На то, как ветеран войны

Хмельной напиток пил.

И тот, второй, вдруг пригласил

Усталого Мораво

С ним выпить вместе, что есть сил,

За Праля и за право!

И шли часы. Их разговор

Надолго затянулся,

И писарь наш слугой во двор,

По счастью, приглянулся.

А как уж так случилось, я,

Поверьте мне, не знаю,

Скажу лишь, что, мои друзья,

Вас пить не призываю

Нигде, никак и ни за что.

Напели мне сороки,

Мол, пьянство–то у них зашло

До следующей попойки,

А там писец узнал о том,

Что знатный генерал

Имеет связи со двором

(Так он ему сказал),

А дальше ветеран ему,

Как в память стару брату,

Помог с работой самому

В дворце, где Праль, по блату…

Монарший дом

Встречает всех своим сребром

Изящного убранства

Известный здесь Монарший дом

(Точней не всех – дворянство).

Прошел лишь день, как генерал

Помог герою сказа,

И наш безвестный писарь стал

Уж царского приказа.

И вот уже весь высший свет

Налево и направо

Твердит о том, что лучше нет

Писца, чем млад Мораво.

Грядут недели дел его,

А он за Пралем пишет,

Но сам в душе слова давно

Монаршие не слышит.

Вы спросите: «Но как же так?»

А я вам: «Ну еще бы!

Ведь царь ему дал особняк,

Да с видом на трущобы!»

Похоже, что постиг писец

Натуру государя:

В толпе – герой, в душе – глупец.

«Каноз не хуже Праля…» –

В уме твердил наш писарь.

Понять не мог он, почему

Простая вроде мысль

Чуть раньше не пришла к нему?

Ведь стопки всей бумаги

Давно скопились ростом так

Высотностью, как флаги.

Не человек, а целый флаг!

И вот совсем уже писца

Перо поисписалось.

Писать он мог, но наглеца

Понять не получалось.

И у Мораво на душе

Скопилось много ссадин,

Готов он был давно уже

Уйти со дня и на день…

Особняк

«Пурга какая на душе!

Везде лжецы и воры,

Кругом притворство в неглиже,

Злодеев бродят своры!» –

Кричал Мораво от тоски,

Не зная, делать что же.

Бросать людей – не по–людски,

Бросать богатых тоже.

Газеты нумер свежий взял,

Хороший, зарубежный.

Писали там о том, как стал

Один царек небрежный

Парад военный в граде

Своем без тени проводить

Сомнений. Тут и нате!

Чума в стране внезапно ить!

Но царь не растерялся –

Провел парад и был таков!

А смотр тот прозвался:

«Парад военных мертвецов».

Но шум раздался из окна

(В саду кричал студентик):

«Нам власть монаршья не нужна!» –

Устроил тот пикетик.

Забыл совсем герой уж наш,

Что выборы уж летом.

А там уже как голос дашь,

И как решат советы.

Решил себя в листы вписать

Соратников режима,

А там уже рукой подать

До власти–то, вестимо.

Выборы! Выборы!

«Сгоняйте с кресел стариков!»,

«Долой пургу, ненастья!»,

«Гляди, Мораво–то каков!»,

«Наш выбор – это счастье!» –

Неслось из всех из утюгов

(Ну, кроме, может, власти).

Хотя не так уж много и

Про это было стонов:

В тот день на площади пришли

Не десять миллионов.

Следили все, кто был готов,

За счетом бюллетеней,

Подсчетом честным голосов,

Чтоб было без сомнений.

Народ молился, хохотал,

Смотрел в Тетцира даль,

Писцу свой голос вдруг отдал –