На шумных улицах градских

Хотя положение обязывает, и определенный круг людей в определенных обстоятельствах выезжал в экипажах, включая громоздкие кареты, все же и верхушка общества, аристократия, показывалась на городских улицах пешком, хотя бы для утренней прогулки по бульвару. Даже императоры гуляли пешком, отдавая честь раскланивавшимся с ними прохожим, а если проезжали по городу в открытом экипаже, то царь также прикасался рукой к головному убору, а царица вежливо наклоняла голову, даже если кланялись им простолюдины – положение обязывает. Что касается средних слоев неслужащего дворянства, офицеров и чиновников средней руки, не говоря уж о простонародье, то оно наполняло центральные городские улицы, где толпа почти не редела, представляя собой пестрое зрелище. В известное время дня (утром, к обеду и вечером) в ней мелькали форменные мундиры и вицмундиры, по утрам на прогулку в сопровождении бонн, гувернеров и гувернанток выходили барские дети, днем в сопровождении ливрейных лакеев или горничных отправлялись за покупками и с визитами дамы и т. д.

Ходячее представление о том, что с петровских времен все дворянство ходило в «немецком», то есть европейском платье, а все крестьянство в старинных кафтанах и армяках, настолько же примитивно, как и представление о том, что нация состояла из одних дворян и крепостных крестьян. Даже и дворянство ходило не только в немецком платье – во фраках, сюртуках, панталонах и цилиндрах. Такая одежда дворянством носилась только в городах, и то не всегда, в деревне же она была почти невозможна: в русские морозы и метели во фраке с голым брюхом и узенькими длинными фалдами было неуютно. Поместное дворянство и в деревне, и в городе, особенно провинциальном, нередко ходило одетым вовсе не по-дворянски. Простонародные казакины, а то и захваченные в дорогу армяки, абсолютно приспособленные к русскому климату, крытые сукном овчинные бекеши и разного рода «заячьи тулупчики», азиатские архалуки и чекмени любителей лошадей и псовой охоты и венгерки отставных военных, высокие русские сапоги, куда заправлялись европейские панталоны, и азиатские папахи, русские косоворотки были едва ли не употребительнее фраков и рединготов, цилиндров и боливаров, которые носились только в городе столичной аристократией.

«Но еще многочисленнее оттенки нашей образованности в отношении к одежде, обычаям и картам, – писал в 1844 г. В. Г. Белинский о Москве. – Есть у нас люди, которые европейскую одежду носят только официально, но у себя дома, без гостей, постоянно пребывают в татарских халатах, сафьянных сапогах и разного рода ермолках; некоторые халату предпочитают ухарский архалук – щегольство провинциальных лакеев; другие, напротив, и дома остаются верны европейскому типу и ходят в пальто (сюртуке. – Л. Б.), в котором могут, без нарушения приличия, принимать визиты запросто; одни следуют постоянно моде, другие увлекаются венгерками, казачьими шароварами и тому подобными удалыми, залихватскими и ухарскими изобретениями провинциального изящного вкуса» (11; 61).

Во второй половине XIX в., особенно в 80 – 90-х гг., когда появилась мода на «народность», свидетельствовавшую о политической лояльности, даже богатые помещики стали нередко носить шелковые русские рубахи-косоворотки, простонародные поддевки тонкого английского сукна и сапоги с лакированными голенищами «бутылками», сочетая это непременно с «дворянской» фуражкой (чтобы городовой ненароком не спутал с мужиком и не въехал в зубы). Только дамы строго придерживались европейских мод. Размножившаяся к концу XIX в. дворянская и разночинная интеллигенция усвоила упрощенный европейский костюм в виде пиджака, нередко с косовороткой, и мягкой шляпы. В университетских городах в толпе мелькали студенты не столько в мундирах (в 60 – 70-х гг. студенческие мундиры вообще были запрещены), сколько в форменных тужурках и фуражках без кокарды и в произвольных или форменных, напоминающих современные офицерские шинели, пальто. В 60 – 70-х гг. своеобразную униформу студентов составляла какая-либо фуражка блином или широкополая шляпа и плед, накинутый на потасканный сюртучок, пиджак или просто красную косоворотку; этот облик «нигилиста» дополнялся синими очками и длинными волосами до плеч. Не столь многочисленные курсистки нередко также носили очки и отличались короткой стрижкой, простенькими шляпками без полей и скромными глухими платьями темных цветов – знаками презрения к пышности «буржуазок». Среди студенчества только правоведы, лицеисты, студенты ведомственных технических институтов и университетские студенты-«белоподкладочники» щеголяли полным комплектом хорошо сшитой дорогой форменной одежды, до шинелей с пелериной на бобровом меху и треуголок включительно.