На Сибирской флотилии

«Так вот кем был Мори-сан!» – про себя подумал Дмитрий и отвернулся будто не узнав владельца парикмахерской, располагавшейся на Светланской улице во Владивостоке.

После десятибалльного шторма, заставившие крейсера укрыться в Татарском проливе, контр-адмирал Иессен получил циркуляр от командира Владивостокского порта: «Во Владивосток заходить нельзя – крупные беспорядки…»

Крейсера взяли курс на Европу. Командование флотом даже не предоставило возможности их экипажам попрощаться с родными и близкими, с городом, который они защищали.

Глава 2 В небесах и под водой

В конце января 1905 года поручик Мацкевич встретил на палубе крейсера незнакомого лейтенанта, на голове которого, несмотря на неслабый мороз, красовалась флотская фуражка.

– Кто это? – спросил он у вахтенного офицера.

– Лейтенант Плотто с отдельного отряда миноносцев, – ответил вахтенный и добавил: – Прибыл на совещание.

Дмитрий знал, что во Владивосток по железной дороге доставили несколько подводных лодок, но не представлял, как можно их использовать в войне против японцев. В этом он был не одинок. Этого не представляли себе даже адмиралы.

Подводные силы Российского флота к тому времени находились в зачаточном состоянии. Единственная боевая лодка «Дельфин» еще только проходила испытания на Балтике. Япония, вообще не имевшая подводных лодок, заказала в Америке пять единиц фирме Холланда (они вступили в строй уже после заключения мира).

Неизбежность столкновения с Японией, которую адмирал Макаров предсказал еще в 1895 году, натолкнула его на мысль о возможности использования подводных лодок в системе обороны баз флота на Дальнем Востоке.

Видный специалист в области минно-торпедного оружия контр-адмирал В.К. Витгефт писал: «Вопрос о подводных лодках в настоящее время настолько продвинулся вперед, к кратчайшему его решению, что уже обращает внимание всех флотов. Не давая еще вполне удовлетворительного решения в боевом отношении, подводная лодка, однако, является уже орудием, производящим сильное нравственное влияние на противника, раз он знает, что такое оружие имеет против него. Русский флот в этом вопросе шел впереди других, но, к сожалению, остановился после первых более или менее удачных опытов. Но следом работы остались имеемые лодки Джевецкого. Лодки эти не совершенны, но в известном случае могли бы иметь значение при защите рейдов».

Одну из лодок Джевецкого отремонтировали, испытали погружениями в Купеческой гавани Кронштадта и 27 октября 1900 года погрузили на уходящий в Порт-Артур пароход «Дагмар». Витгефт предлагал везти лодки в Порт-Артур на верхней палубе парохода и считал, что «необходимо, чтобы в портах их было видно, причем пароход, везущий эти лодки, должен непременно зайти в Нагасаки, чтобы лодки там были замечены, но внутреннего осмотра их не должно допускать ни в коем случае».

При доставке подводных лодок в Порт-Артур пароход «Дагмар», действительно, зашел в Японию, где умышленно «засветил» находившуюся на его борту лодку. Японцы приняли это к сведению. А когда в апреле 1904 года у Порт-Артура подорвались на минах два японских броненосца («Ясима» и «Хацусе»), противник был убежден, что корабли стали жертвой русских подлодок, которые они видели на борту «Дагмара». Тем более, что была перехвачена радиограмма контр-адмирала Витгефта, который благодарил подводников «за успешно проведенную операцию».

Кстати, после гибели «Петропавловска» некоторыми историками высказывались предположения, что его атаковали японские подводные лодки, но эти предположения таковыми и остались.

Неудачи, начавшие преследовать русский флот с первого дня войны, заставили Морское министерство изменить отношение к подводным лодкам. Кроме порученной Балтийскому заводу постройки усовершенствованной подводной лодки типа «Касатка» 24 февраля 1904 года последовал заказ еще на четыре такие лодки, а 26 марта – на пятую, в счет средств Комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. В тот же день Невскому заводу, уже не считаясь с секретностью, выдали заказ на шесть лодок Холланда. На этом возможности отечественного судостроения считали исчерпывающими. Французские союзники отказали России в помощи, запретив приехать в Петербург инженеру Лобефу, собиравшемуся наладить здесь выпуск подводных лодок французского типа.