На Сибирской флотилии

9 декабря 1905 года командиром 1-й роты была принесена жалоба на фельдфебеля, старшего воспитанника Кальбуса, небрежно относящегося к своим обязанностям. Начальник училища генерал-майор Пароменский обратился к воспитанникам с речью, в которой заявил, что воспитанники, управляющие читальней, «не могли так поступать, как они сделали с выпиской журнала “Русское дело”, и что, вообще, при управлении читальней они нарушили правила училища». В ответ девять старшин, в числе которых был и фельдфебель, старший воспитанник Виктор Вологдин, написали «недисциплинарный протокол» и сложили с себя обязанности по управлению читальней. Начальник училища доложил об этом инциденте Морскому министру, который «изволил приказать» уволить из училища всех причастных, в том числе и Виктора Вологдина, что и было сделано в январе 1906 года. Благодарный поступок, но не совместимый с требованиями воинской дисциплины в любом закрытом учебном заведении при любом общественном строе.

Виктор зябко передернул плечами и уныло направился к пристани.

Честно сказать, он до сих пор не верил, что случилось непоправимое. Рухнули мечты о флоте, о кораблях… Осталось горькое сожаление о содеянном, о том, что надо было делать все совсем по-другому. А как «по-другому»? Он же не мог подвести товарищей. Все подписали протест, и он тоже подписал…

А теперь куда идти?

В это время в Петербурге жили помимо Виктора три брата Вологдиных: Сергей, Владимир и Валентин.

Виктор решил идти к старшему, к Владимиру.

Старший брат встретил Виктора довольно холодно.

– Ну, вот, еще один доигрался, – увидев, что на шинели Виктора отсутствуют погоны, даже не поздоровавшись, произнес брат. Виктор промолчал.

– Ну, давай, рассказывай, – потребовал Владимир Петрович, когда Виктор, раздевшись, прошел в гостиную.

Виктор поведал о своих злоключениях, не скрывая горького разочарования в содеянном.

Реакция Владимира Петровича была бурной.

– Ну, что вы себе вообразили? Двое уже поплатились за вольнодумство, и третий туда же. Революционеры, мать вашу… прости господи. Ни о семье не думают, ни о себе! – бушевал брат. – Что дальше делать будешь? Куда тебя, оболтуса, определять? Куда ты со своими характеристиками сунешься? – продолжал он, засыпая вопросами Виктора.

Тот молчал, понуро опустив голову.

Виктор иногда вспоминал «золотые денечки», когда братья собирались вместе в Коломне. Однажды, только они расселись за музыкальными инструментами: за роялем – Сергей, скрипка – Виктор, флейта – Борис и полилась музыка Бетховена, как дверь без стука отворилась и осторожно вошел Валентин.

– А вот и виолончель! – воскликнул Сергей.

Братья бросились обнимать пришедшего, который рассказал, что его после отсидки в тюрьме высылают на родину – в Пермь.

Позже Виктор стал свидетелем крупной ссоры Валентина с Владимиром.

Владимир уговаривал того отступиться от желания работать на заводе и посвятить себя полностью науке. Валентин не соглашался. Владимир в сердцах бросил фразу, которую не раз потом вспоминал Виктор:

– Эта власть дала нам образование, возможность жить каждому по таланту и средствам, а вы хотите сломать все «до основания». А сколько прольется крови, сколько поломанных судеб, что будет с Россией? Витаете в облаках не думаете о том, что так просто вам никто ничего не отдаст, тем более власть.

Семья Вологдиных была большая, но почему-то недружная. Пятеро братьев и сестра так и не смогли установить родственные отношения на протяжении всей своей жизни. Неизвестно по какой причине.

Правду говорил Лев Николаевич Толстой: «Каждая семья несчастна по-своему».

Может быть, на этом сказалась разобщенность семьи – дети рано выбирали свой самостоятельный жизненный путь, а может быть, взаимоотношения матери и отца влияли.

Во всяком случае, отец, Петр Александрович, неожиданно оставил семью, перебрался в Сибирь и в 1912 году оказался в Томске, где и умер. Последние годы его жизни вообще были окутаны тайной.

Братья, каждый по-своему, были очень близки с теткой, сестрой матери, Глафирой Дмитриевной Шевцовой. Она пользовалась у племянников не просто большим уважением, но была для них, по существу, второй матерью – человеком, которому они доверяли самые сокровенные мысли, делились своими замыслами, доверяли большие и маленькие тайны. К помощи Глафиры Дмитриевны, которую в семье и стар и млад звали тетей Глашей, они прибегали в трудные минуты жизни, и она всегда их выручала.

Два старших брата Виктора – Борис и Сергей, активно участвовали в революционной деятельности, за что их неоднократно арестовывали, выпускали из тюрьмы, потом снова арестовывали и высылали – кого за границу, кого в места не столь отдаленные, но с запрещением появляться в Москве и Петербурге.

Два других, Владимир и Валентин, сделали себе карьеру еще до революции. Владимир так и не смог смириться с октябрьским переворотом, а Валентин стал крупным советским ученым.

Но это будет потом, а сейчас Виктор выслушивал открытое недовольство старшего брата.