Читаем На скосе века полностью

На скосе века

Что же! Здравствуй, Москва. Отошли и мечты, и гаданья.Вот кругом ты шумишь, вот сверкаешь, светла и нова.Блеском станций метро, высотой воздвигаемых зданийБлеск и высь подменить ты пытаешься тщетно, Москва.Ты теперь деловита, всего ты измерила цену.Плюнут в душу твою и прольют безнаказанно кровь,Сложной вязью теорий свою прикрывая измену,Ты продашь всё спокойно: и совесть, и жизнь, и любовь,Чтоб никто не тревожил приятный покой прозябанья —Прозябанье Москвы, где снабженье, чины и обман.Так живёшь ты, Москва! Лжешь, клянёшься, насилуешь памятьИ, флиртуя с историей, с будущим крутишь роман.

1952

Вступление в поэму

Ни к чему, ни к чему, ни к чему полуночные бденьяИ мечты, что проснёшься в каком-нибудь веке другом.Время? Время дано. Это не подлежит обсужденью.Подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нём.Ты не верь, что грядущее вскрикнет, всплеснувши руками:«Вон какой тогда жил, да, бедняга, от века зачах».Нету лёгких времён. И в людскую врезается памятьТолько тот, кто пронёс эту тяжесть на смертных плечах.Мне молчать надоело. Проходят тяжёлые числа,Страх тюрьмы и ошибок и скрытая тайна причин…Перепутано — всё. Все слова получили сто смыслов.Только смысл существа остаётся, как прежде, один.Вот такими словами начать бы хорошую повесть, —Из тоски отупенья в широкую жизнь переход…Да! Мы в Бога не верим, но полностью веруем в совесть,В ту, что раньше Христа родилась и не с нами умрёт.Если мелкие люди ползут на поверхность и давят,Если шабаш из мелких страстей называется страсть,Лучше встать и сказать, даже если тебя обезглавят,Лучше пасть самому, чем душе твоей в мизерность впасть.Я не знаю, что надо творить для спасения века,Не хочу оправданий, снисхожденья к себе — не прошу…Чтобы жить и любить, быть простым, но простым человеком —Я иду на тяжёлый, бессмысленный риск — и пишу.

1952

* * *

Мне часто бывает трудно. Но я всё же шучу с друзьями,Пишу стихи и влюбляюсь. Но что-то в судьбе моей,Что, как на приговорённого, жалостливыми глазамиСмотрят мне вслед на прощание жёны моих друзей.И даже та, настоящая, чей взгляд был изнутри светел,Что вдыхал в меня свежий, как море, и глубокий, как море, покой,Истинная любимая, кого я случайно встретил,Обрадовалась, но вдруг застыла, столкнувшись в глазах с судьбой…Я вами отпет заранее.Похоронен, как наяву.Похоронена ваша загнанная, ваша собственная душа.Я вами отпет заранее. Но всё-таки я живу,И стоит того, чтоб мучиться, каждый день мой и каждый шаг.

Калуга, 1951