На скосе века

Мы даль открыли друг за другом,
И мы вдохнули эту даль.
И влажный снег родного Юга
Своей метелью нас обдал.
Он пахнул счастьем, этот хаос!
Просторным — и не обоймёшь…
А ты сегодня ходишь, каясь,
И письма мужу отдаёшь.
В чём каясь? Есть ли в чём? — Едва ли!
Одни прогулки и мечты…
Скорее в этой снежной дали,
Которую вдохнула ты.
Ломай себя. Ругай за вздорность,
Тащись, запутавшись в судьбе.
Пусть русской женщины покорность
На время верх возьмёт в тебе.
Но даль — она неудержимо
В тебе живёт, к себе зовёт,
И русской женщины решимость
Ещё своё в тебе возьмёт.
И ты появишься у двери,
Прямая, твёрдая, как сталь.
Ещё сама в себя не веря,
Уже внеся с собою даль.

6

А это было в настоящем,
Хоть начиналось всё в конце…
Был снег, затмивший всё.
Кружащий.
Снег на ресницах. На лице.
Он нас скрывал от всех прохожих,
И нам уютно было в нём…
Но всё равно — ещё дороже
Нам даль была в уюте том.
Сам снег был далью… Плотью чувства,
Что нас несло с тобой тогда.
И было ясно. Было грустно,
Что так не может быть всегда,
Что наше бегство — ненадолго,
Что ждут за далью снеговой
Твои привычки, чувство долга,
Я сам меж небом и землёй…
Теперь ты за туманом дней,
И вспомнить можно лишь с усильем
Всё, что так важно помнить мне,
Что ощутимой было былью.
И быль как будто не была.
Что ж, снег был снег… И он — растаял.
Давно пора, уйдя в дела,
Смириться с тем, что жизнь — такая.
Но, если верится в успех,
Опять кружит передо мною
Тот, крупный, нежный, влажный снег,
Весь пропитавшийся весною…

1951

Через год

Милая, где ты? — повис вопрос.
Стрелки стучат, паровоз вздыхает…
Милая, где ты? Двенадцать вёрст
Нас в этом месяце разделяет.
Так это близко, такая даль,
Что даже представить не в состоянье…
Я уж два раза тебя видал,
Но я не прошёл это расстоянье,
Так, чтоб суметь тебя разглядеть
Вновь хоть немножечко…
Стены… Стены…
Видно, измены меняют людей,
Видно, не красят лица измены…

1952

* * *

Ничего такого нету
Удивительного в том,
Что останусь я поэтом
И не стану горняком.
Буду жить, в стихи ударясь,
И стоять, на чём стою…
Но когда настанет старость,
Вспомню молодость свою.
И захочется мне снова
После смены, в год иной,
Распивать чаи в столовой
На двадцатой основной.
Об измене думать горько,
Вспоминать и ревновать…
А с утра, надев спецовку,
Всё мирское забывать.
Забывать, что буду завтра
Без тебя на свете жить.
И сливаться с ритмом шахты —
Думать, действовать. Спешить.

1952

* * *

Может, гибнуть за решёткой
Не за что в кромешной мгле?
Может, нынче правды чёткой
Просто нету на земле?
Чтоб не стать усталым зверем,
Чтобы выжить… Будь теперь
Хоть нечётким правдам верен,
Сердцу собственному верь!

1953