На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

К этим печальным фактам сегодня не прибавились утешительные известия также с востока. Русское правительство, очевидно, испугано нашим отступлением, оно боится, чтобы мы не пошли на сепаратный мир¹⁸¹*. В Галиции продолжаются военные операции, но решения еще не последовало. В Восточной Пруссии немцы со свежими силами пытаются перейти обратно в наступление¹⁸²*. У Англии была идея, несколько фантастическая, потребовать от России, чтобы она послала нам через Архангельск три армейских корпуса. Она предлагала перевезти эти войска на британских кораблях. Делькассе поддержал этот демарш. Русское правительство заявило, что трудность и медленность такого транспорта лишают его возможности дать утвердительный ответ¹⁸³*.

Зато Сазонов снова неутомимо принялся за свои скороспелые проекты, предметом которых по-прежнему является либо заманить Болгарию и Италию, либо угрожать им. Англия и мы тщетно стараемся отговорить его от этих пустых затей, причем по крайней мере Франция отказалась теперь присоединиться к ним¹⁸⁴*.

Австро-Венгрия объявила войну Бельгии под тем предлогом, что Бельгия оказывает помощь Франции и Британской империи. Появление этого нового врага не поражает и не пугает нашу соседку. Храбрая бельгийская королева выехала сегодня утром из Антверпена в Англию и увезла туда своих детей, она вернется через несколько дней. Перед отъездом она приняла Клобуковского и сказала ему, что сохраняет непоколебимую уверенность в нашем окончательном успехе. «Она с волнением говорила мне, – телеграфирует наш посланник, – об актах варварства, совершенных немецкими войсками над мирным и безобидным населением, и прибавила дословно следующее: „Те, кто задумал эту войну и направляет ее, безумцы. Только безумием можно объяснить подобный ужас“»¹⁸⁵*.

В конце дня я получил от любезного румынского посланника г. Лаговари полную надежды записочку, касающуюся его страны. «Господин президент, – пишет он, – я только что получил от своей жены телеграмму, отправленную из Бухареста вчера в пятнадцать часов тридцать минут. Вот эта телеграмма: „Намерения, о которых говорилось в моем письме, подтверждаются; почти достигнуто обещание уплаты денег“. На нашем условном языке это означает, что приближается момент, когда мы займем ту позицию, которой я желаю, – вы знаете, какая это позиция. Всецело преданный вам Лаговари».

Вечером никаких признаков, что продвижение немцев на Париж остановилось, или замедлилось, или изменило свою цель. Согласно сведениям нашей главной квартиры, а именно на основе радио, которыми обменивались командиры немецких войск и которые были перехвачены нами, 2, 3 и 4-я неприятельские армии, находящиеся под командованием фон Бюлова, фон Гаузена и принца Вюртембергского, должны одни преследовать по пятам наши отступающие армии и в случае надобности следовать за нами до верхнего течения Сены и Обы. 1-я армия под командованием фон Клюка должна прикрывать другие на правом фланге, со стороны Парижа, разрушить пути сообщения вокруг столицы и отвлечь на себя войска укрепленного лагеря, а если возможно, осадить их.

Эти директивы генерала фон Мольтке, известные нашему генеральному штабу, и побудили на этих днях генерала Жоффра настаивать на нашем отъезде из Парижа. Между тем еще сегодня в одиннадцать часов утра один из наших офицеров-кавалеристов капитан (ротмистр) Лепик, находясь в разведке к северо-западу от района Компьен, констатировал с изумлением, – но нас не осведомили об этом, – что авангард армии фон Клюка, вместо того чтобы продолжать двигаться прямо на Париж, внезапно взял другое направление и пошел на Mo. Мы не знали этого. Мы не знали, что лично фон Клюку пришла в голову странная мысль отдать приказ об этой неожиданной перемене. Изолированное отступление англичан внушило ему надежду, что ему удастся обойти левое крыло нашей армии, атаковать его с тыла, обратить его в бегство и затем с триумфом вернуться в Париж. Расчет этот был сделан без армии Монури. Он был сделан без Жоффра, без Гальени, без Фоша. Но ослепление фон Клюка по крайней мере отсрочивало всякую опасность для Парижа. Однако мы не знали этого. Нам не были сообщены результаты рекогносцировки капитана Лепика. Желали ли в главной квартире проверить их и подтвердить маневр Клюка? Так или иначе, если бы правительство и я вовремя были извещены о перемене направления, по-видимому намеченной Клюком, я, несомненно, добился бы от министров и от Жоффра отсрочки нашего отъезда, а если бы он был отсрочен, он никогда не состоялся бы. Я был бы избавлен от одной из больших горестей в моей жизни.

Вторник, 1 сентября 1914 г.