На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 2

Что касается этого обещания, то мои сведения о конференции 7 июля до сих пор не дают мне возможности в точности ориентироваться на этот счет. Полковник Бюа просто послал мне от имени министра протокол заседания в Шантильи. На последнем присутствовали Мильеран, Жоффр, итальянский полковник ди Бреганца, сербский полковник Стефанович, русский полковник Игнатьев, фельдмаршал Френч и бельгийский генерал-майор Вилеманс. Действительно, было принято решение, что, пока будут продолжаться текущие операции на Восточном фронте, то есть отступление русских, французские войска предпримут ряд местных выступлений и при первой возможности возобновят общее наступление; что британская армия, которая должна вскоре пополниться новыми дивизиями, окажет всемерную поддержку этим наступательным операциям; что бельгийская армия примет в них участие по мере своих сил; что итальянская армия разовьет свои операции в направлении Лайбах – Виллах; и, наконец, что сербская армия будет стараться согласовать свои действия с действиями итальянской армии. Я не знал про эти планы, правительство посвящено было в них не более моего. Мне представляется, что эти планы идут совершенно вразрез с теми взглядами, которые высказало в беседах со мной большинство генералов. Мильеран показал мне зашифрованную телеграмму, посланную ему Жоффром 3 августа. Согласно этой телеграмме, «полное развитие наших операций» произойдет между 15 августа и 15 сентября, в момент высадки 3-й армии Китченера. Поэтому, говорится в телеграмме, не будет возможности втиснуть эту армию между нашими армиями. Я немедленно написал военному министру: «В чем дело? О каких операциях идет речь? Намерены ли мы повторить операции в Шампани, на Воэвре, в Эпарже, в Суше? Генерал Жоффр в своем длинном письме о Дарданеллах сам заявляет, что убыток наших войск превосходит все предположения. Я официально требую не предпринимать никакого нового наступления, не ознакомив меня со всеми условиями и размерами этого наступления и не дав мне возможности проверить, не является ли преждевременное выступление опасным разбазариванием наших сил, раз война продлится до будущего года. Когда я получу информацию, мы вместе с тобой обсудим положение и, если понадобится, представим вопрос на разрешение правительства. Я требую, чтобы впредь не предпринимали ничего окончательного и непоправимого. Это не только вопрос военного порядка, это также вопрос дипломатический и общенациональный».

Самба заявил мне, что считает кабинет «морально свергнутым» по вине Мильерана. Он желает, чтобы, в случае министерского кризиса, Гэд и он могли получить свободу и бороться против тенденций в социалистической партии, неблагоприятных продолжению войны. Что касается Альбера Тома, то партия разрешит ему остаться в преобразованном кабинете.

Бывший военный министр Этьенн сообщил мне конфиденциально, что виделся на днях с Жоффром и нашел его в угнетенном состоянии: Жоффр боится, что утратил доверие правительства. Этьенн приехал ко мне из палаты депутатов и рассказывает, что Дешанель выступил с несколько риторическим восхвалением палаты и таким образом добился весьма значительного успеха. Вивиани взошел на трибуну больной, измученный. Еле двигаясь, он чуть слышно, глухим голосом прочитал мое злосчастное послание, которому аплодировали только приличия ради.

Пятница, 6 августа 1915 г.

Из итальянской главной квартиры приехали майор Револь и мобилизованный в чине лейтенанта сенатор Морис Сарро. Они говорят, что итальянская армия превосходна, но тоже стоит перед лицом кризиса вследствие недостатка снаряжения. Сарро утверждает, что уход Мильерана и особенно снятие Жоффра произведут в Италии крайне нежелательное впечатление.

Суббота, 7 августа 1915 г.

Вивиани еще болен или переутомлен и не присутствует на заседаниях совета министров. Делькассе зачитал новую телеграмму, отправленную им в Бухарест. Он просит Братиану рассеять опасения Болгарии и как можно скорее приступить к переговорам относительно исправления границы Добруджи (из Парижа в Бухарест, № 26). С другой стороны, известие, что четыре союзные державы потребуют от греческого правительства уступки Болгарии Каваллы, вызвало сильное возбуждение и даже волнения в Афинах, Салониках и Сересе (Салоники, № 103).

Русские войска покинули Варшаву, и немцы вступили в город (Петроград, № 964).