На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 2

Отступление сербов заставило наш генеральный штаб окончательно отказаться от мысли использовать коммуникационные линии Дураццо – Эльбассан – Струга или Санти-Каранта – Монастырь. Генеральный штаб изучает теперь возможности снабжения Сербии через Сан-Джиованни-ди-Медуа или через Антивари.

В пять часов пополудни заведующий секретариатом Бриана Тиссье позвонил Оливье Сенсеру, что в Бурбонском дворце состоялось заседание фракции радикал-социалистов. Большинство высказалось за то, чтобы во главе министерства внутренних дел стоял Мальви, и никто другой. Фрейсине, Буржуа и Мелин подчинились этой резолюции. Вскоре затем Бриан в свою очередь подтвердил мне по телефону, что «все улажено». Он извинился, что не может прийти ко мне, и сказал, что вечером пришлет мне на подпись декреты о назначении новых министров. Что касается министерства труда, он еще колеблется между Матеном и Рену. Пенлеве получит министерство народного просвещения, Думерг – министерство колоний, Клемантель – министерство торговли. Вивиани будет министром юстиции и товарищем председателя совета министров.

По просьбе Бриана я вызвал в конце дня нового военного министра генерала Гальени. Как мы договорились с Жоффром, я советую Гальени предоставить главнокомандующему свободу и ответственность в военных операциях, а также в назначениях на фронте. Гальени с готовностью обещает мне это. Он показал мне очень теплое письмо, которое намерен послать Жоффру, когда будут подписаны декреты; в этом письме он обещает Жоффру свое безусловное содействие. Я указываю ему на необходимость как можно чаще собирать в моем кабинете Совет национальной обороны, как того требует сам Жоффр. Гальени выразил желание оставить в должности товарищей министра только Жозефа Тьерри и Альбера Тома. Я предложил ему представить в спешном порядке этот вопрос председателю совета министров.

Незадолго до полуночи явился Бриан в сопровождении Тиссье и принес мне декреты на подпись. Он предпочел сохранить в военном министерстве четырех товарищей министра: Альбера Тома – по артиллерии и снаряжению, Жозефа Тьерри – по снабжению и интендантству, Жюстина Годара – по врачебно-санитарной части и Рене Бенара – по авиации. Вместе с постом председателя совета министров Бриан берет портфель министра иностранных дел, Фрейсине, Комб, Буржуа, Жюль Гэд и Дени Кошен назначены министрами без портфеля, Марсель Самба остается министром общественных работ, контр-адмирал Лаказ назначен морским министром, Матен – министром торговли, Думерг остался во главе министерства колоний.

Суббота, 30 октября 1915 г.

Декреты появились в сегодняшнем Officiel. Бриан представил мне министров; я приветствую их и благодарю их за поддержку. Я велел поставить в зале совещаний совета министров более длинный стол; предварительно пришлось вместе с Брианом разрешить вопрос о том, как рассадить новых министров, – вопрос, достойный пера Сен-Симона. Затем мы выбрали не терпящие отлагательства вопросы: о требованиях денежных ссуд, снаряжения и хлеба, с которыми к нам обратилась Греция, о нашей позиции по отношению к Греции и Румынии, о дальнейшей отправке войск в Салоники, об эвакуации австрийских военнопленных из Сербии. Решено начать обсуждение всех этих вопросов во вторник. В понедельник состоится совещание кабинета по вопросу о предстоящей правительственной декларации.

Гильмен был принят греческим королем (Афины, № 638 и сл.). «Мое решение соблюдать нейтралитет, – сказал король Константин, – окончательно и бесповоротно. После трезвого размышления я пришел к твердому убеждению, что Греция, как малая страна, должна остаться в стороне от склоки больших. Говорят, что я боюсь прусских касок. Зачем мне скрывать это? Да, я боюсь вступить в конфликт с Германией и Австрией, которые сделают из Греции мокрое место». Король хвалил поведение наших войск в Салониках и очень резко отзывался об Англии и Венизелосе.

Я написал Мильерану теплое письмо, в котором выражаю сожаление, что лишен возможности в настоящий момент работать с ним. Он ответил мне сухо. Это охлаждение старой дружбы, надеюсь временное, прибавилось ко всему тому горю и печали, в которые меня погружают военные, дипломатические и парламентские события.