На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре

— Но не отдал же! — Она подошла к ребенку. — Посмотри на него. У него теперь нет отца.

— Я искал тебя почти полгода не для того, чтобы оправдываться. Я хочу помочь вам.

— Нам не нужна твоя помощь.

Понимая, что разговор не клеится, Глебов встал.

— У Костика осталась доля в игорном доме, денежные сбережения. Все это ваше, не забывай.

— Не забуду, уж не сомневайся.

Алексей взглянул на нее с сожалением, прошел к выходу, остановился, обернулся.

— Ты работала с нами, Катарина. Мошенничества — всегда риск, ты же знаешь.

— ТЫ втянул нас в свои аферы!

— Ты сама сейчас не осознаешь, что говоришь. Не отказывайся от помощи, Катарина. Я крестный Пашки, — Алексей кивнул в сторону мальчишки, — и готов помогать тебе в его воспитании.

— Нам не нужна твоя помощь. Уходи!

Катарина указала ему на дверь. Глебов вздохнул, открыл дверь и вышел. Когда дверь за ним закрылась, молодая женщина опустилась на стул и прикрыла лицо руками. Перед тем как отправиться вытаскивать друга из передряги, Костик Абрамович сказал ей, что по возращению они наконец-то поженятся. Из поездки Костик так и не вернулся.

* * *

Глебов шел по коридору, подавленный разговором с Катариной. На душе было гадко — Алексею, так же как и Катарине, очень сложно было пережить и принять смерть Костика Абрамовича — для него он был лучшим другом. По крайней мере, он нашел жену и ребенка Кости и постарается им помочь…

В этот момент Глебов вспомнил о том, как расстался с Лизой и поспешил ее найти. Среди приглашенных ее не оказалось. Швейцар, получив от Алексея звонкую монету, сообщил, что госпожа Глебова уже уехала.

Алексей вздохнул. Лиза опять не так все поняла. Дома предстояло объяснение с женой. По-видимому, она не поверила, что Катарина — жена его друга. Надо было раньше рассказать ей, что он занимался поиском Катарины и Пашки все это время.

Честно говоря, он не был готов выслушивать претензии жены — хотелось побыть одному в тишине и покое. Да и ей нужно дать время успокоиться и остыть. Однако задерживаться в ресторане Глебов тоже не хотел.

Он хотел было уже уйти, но к нему поспешила Айседора.

— Куда же вы? Веселье в самом разгаре.

— Я хотел бы откланяться, мисс Дункан.

— Зовите меня, Айседорой. Или Дорой — как вам угодно. — Она взяла его под руку.

— Хорошо. Дора.

— А я буду звать вас Алексом. Алекс Глебов. — Женщина произнесла его имя так, будто пробовала на вкус что-то новое и очень приятное. Затем она посмотрела ему в глаза.

— Вы чем-то опечалены, Алекс.

— С чего вы взяли? — Глебов надел маску ленивого безразличия.

— О, я вижу и ощущаю это, Алекс.

Глебов улыбнулся.

— Так вот что помогает вам творить — ваша чувствительность, — сменил он тему разговора.

— Знаете, Алекс, — произнесла она, — когда я прибыла в ваш город, я видела на рассвете длинную погребальную процессию. Несли несколько гробов. Это было очень, очень печально. Во время выступления моя душа плакала, вспоминая о ней. Я танцевала так, словно страдала и томилась при трагических звуках прелюдий, протестовала и рвалась ввысь под бравурные полонезы. И вот, моя душа и мой танец пробудили в богатой, аристократической публике бурный отклик.

Алексей поцеловал руку, затянутую в перчатку.

— Вы танцевали божественно, Дора.

Айседора покраснела от удовольствия.

— О, благодарю!

Глебов решил напомнить:

— И все же, Дора, я хотел бы откланяться.

Дункан расстроилась.

— О, нет! Останьтесь!

Алексей улыбнулся, сжал ее пальчики.

— Не могу. Я всегда буду поклонником вашего таланта. Прощайте.

Он забрал пальто из гардеробной и уверенно шагнул за порог ресторана. Дункан проводила его раздосадованным взглядом.

— И все-таки я не прощаюсь, — упрямо произнесла она и вернулась в зал.

* * *

Алексей закурил папиросу, затянулся, выпустил струйку дыма в морозный воздух и шагнул на скользкий тротуар.

Он шел по улицам столицы, погруженный в тяжелые воспоминания. Катарина обвинила его в смерти Костика. Да. Это случилось около полугода назад, боль же оживила память, и казалось, что это произошло совсем недавно. Алексей вспомнил, как в тот день со стоном открыл глаза.

Лиза была привязана к столбу напротив, во рту кляп, а в глазах ужас. Он попытался пошевелиться, но ничего не вышло — руки были связаны, ноги тоже, а сам он был прислонен спиной к стене амбара.

— Ну вот, наш друг и очнулся, — услышал он знакомый голос, не предвещавший ничего хорошего. К Алексею приблизился Сычев.

— Не ожидал? Вижу, нет! Ты недооценил меня, мальчик! — Сычев склонился над ним. — Кстати, как тебя величать, Алексей Глебов или Черкасов? А? — Сычев посмотрел на него и усмехнулся. — А твоя жена знает, что ты мошенник? — Сычев взглянул на молодую женщину.

Алексей встретился с ее тревожным взглядом. Натянул веревки, связывающие руки. Исподлобья взглянул на Сычева. Тот ухмылялся, удовлетворенный тем, что заставил Глебова потерять самообладание. Алексей глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Нужно придумать что-то, чтобы спасти себя и Лизу.