На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре

Женщины холодно окинули друг друга взглядами, приветственно кивнули. Затем знаменитая танцовщица сосредоточила свое внимание на мужчине и опять стала милой и приветливой.

— О, я не поверила своим глазам, когда увидела вас! — заговорила она на родном языке. — Ваш наряд? Вы были на маскараде?

Алексей рассмеялся, окидывая взглядом свою одежду.

— О, да, в каком-то роде!

— Я скоро уезжаю — мне хотелось бы еще раз увидеться с вами. Я приглашаю вас сегодня вечером пойти с нами, — она кивнула в сторону автомобиля, в котором сидел статный мужчина в пенсне, — в ресторан.

Алексей, взглянув на сопровождающего танцовщицу мужчину, поймал на себе его пристальный взгляд.

Лиза взяла мужа под руку и, смотря на иностранку, приторно сладко заметила:

— Сверх неприличия вести разговор на языке не всем понятном! Тем более, — Лиза, прищурившись, пристально посмотрела на мужа, — когда рядом с собеседником стоит его жена.

Глебов с улыбкой смотрел на нее, затем поцеловал ее ручку и обратился к Дункан:

— Мисс, мы обязательно будем — я и моя жена.

Американка недовольно сжала губы.

— Хорошо, — с вызовом произнесла она, затем, назвав адрес ресторана, грациозно направилась к автомобилю.

Как только автомобиль скрылся за поворотом, увозя иностранную диву, Лиза выдернула свою руку из рук мужа и отскочила как ошпаренная в сторону.

— Ну что еще? — с досадой спросил Алексей.

— Когда ты успел с ней познакомиться? Уж не на концерте ли, когда оставил меня одну в ложе?! Ух! — Она гневно топнула ногой и быстро зашагала прочь.

Алексей последовал за ней. Догонять и что-либо объяснять — не было смысла.

Восторженные поклонники американской танцовщицы устроили ужин в ее честь в верхнем зале ресторана Кюба. Все здесь дышало чрезмерной роскошью. Лиза же среди этой роскоши выглядела превосходно: собираясь в ресторан, куда «их» пригласила Айседора Дункан, она приложила значительные усилия, чтобы блистать в этот вечер. И блистала. Лиза завораживающе смеялась очередной шутке очередного собеседника, кокетничала, но Глебов понимал, ее целью было заставить его ревновать. Он усмехнулся, помышляя о том, что поздно вечером, когда они окажутся в своей спальне, он с лихвой компенсирует недостаток внимание к своей персоне. Затем повернулся к Айседоре, стоявшей рядом.

— Русские женщины столь привычно и повседневно носят на своих плечах целые состояния, — высказалась она, поморщив носик. — Зачем так обременять себя? — Она кокетливо поправила свои легкомысленные кудряшки. — Я не ношу дорогих колье и браслетов и при этом не чувствую себя ущемленной.

Алексей усмехнулся:

— Должен признаться — русские мужчины с любовью преподносят дамам своего сердца дорогие подарки. Это доставляет огромное наслаждение и тем и другим.

— Я в этом вопросе придерживаюсь точки зрения философа Жан-Жака Руссо о том, что человек обязан впитать в естество свое мудрость ограничения желаний. Он не должен всю свою жизнь гнаться за прелестями публичной славы и несметного богатства. Его цель — это поиски истинного счастья и нахождение его в интимных радостях сердца.

Алексей был несколько удивлен таким философским подходом к жизни красивой женщины, казавшейся ему легкомысленной. Айседора же с воодушевлением стала цитировать философа:

— «Червь честолюбия людские души гложет.

В сердечных радостях философ счастье множит. Блажен, кто смог вкусить от сих простых отрад, Кто ими, чистыми, довольствоваться рад».

Она вздохнула:

— Я же стать по-настоящему счастливой смогу лишь тогда, когда осуществится моя мечта, давняя и трудновыполнимая.

— Какая же, если это не тайна?

— Создание собственной танцевальной школы. Одного такого колье хватило бы на это благородное дело, — сказала Айседора, взглянув на проходившую мимо величественную даму с пышными ювелирными украшениями.

— О чем вы, моя дорогая мадмуазель Дункан? — Подошедший господин, который задал вопрос, поцеловал танцовщице ручку, затянутую в перчатку.

— О, Алексей Александрович! Здравствуйте! — перешла она на французский. — Вы знакомы? Позвольте вам представить. Месье Глебов. Месье Лопухин.

Мужчины вежливо поприветствовали друг друга кивками. Лопухин вновь обратился к танцовщице:

— Так о чем же вы говорили, мадмуазель Дункан?

— Я говорила о своей мечте, — произнесла она, кокетливо махнув веером. — Вот если бы вы вложили в мою мечту мельчайшую частичку вашей роскоши, я открыла бы танцевальную школу в России. Я научила бы русских девочек движениям Терпсихоры. Не вымученным заученным телодвижениям, а данной самой природой человеку способности танцевать от рождения. Весь свет должен танцевать, так всегда было и будет.

— Что же, мадмуазель Дункан, я подумаю об этом, — уклончиво ответил Лопухин, улыбнувшись.

Тем временем гости, приглашенные на званый ужин, стали рассаживаться за столы, уставленные разнообразной снедью и дорогими винами. Их примеру последовали Айседора и ее собеседники.