На службе Отечеству

— Это хорошо, что командир немецкой дивизии оставил в своем блиндаже парадный мундир с регалиями и сковородку с горячей яичницей, — довольно рокотал в трубку подполковник Абашев. — А вот что он сам ускользнул — жаль. Думаю, что ты не собираешься полдничать фашистским харчем, Красовский? Твоя задача — вперед и вперед. Главное для нас — Костюковка, железная дорога, понял меня?

Часов в шестнадцать выглянуло солнце. Туман начал редеть. Вначале проступили очертания кустов можжевельника и редких берез, затем обозначились траншеи с пулеметными гнездами, окопы, позиции легких минометов, зачернела оставленная врагом техника. Танки, бронетранспортеры, штурмовые орудия, зенитные установки на позициях, тягачи, уткнувшиеся тупыми носами в землю, — все это было хаотически разбросано но фронту и в глубину немецкой обороны. И все это было почти цело — так стремительно бежали фашисты. Вот что значит внезапность! Оборона врага, которую несколько суток кряду безуспешно штурмовали части корпуса, была преодолена малой кровью.

Полки продолжали вести бой в глубине обороны противника. К семнадцати часам были взяты хутора Контуровка, Новики, Канитов, Сташки, вернее сказать, места, где они раньше располагались: фашисты начисто уничтожили все строения, а жителей выселили, живность сама разбежалась по окрестным буеракам. Передовые батальоны подходили к большим хуторам Орел и Остров.

Наметился успех и у соседей. По поступающим в штаб сведениям, 96-я стрелковая дивизия вела уличные бои в селе Радуга, 260-я стрелковая хотя и медленно, но продвигалась на левом фланге.

Казалось, и дальше в этот день нам будет сопутствовать удача. Но увы! Помню: мы, отправив очередное донесение о продвижении передовых полков в штабы корпуса и армии, уже готовились к перемещению на новый командно-наблюдательный пункт, когда из-под проглянувшего солнца вынырнули немецкие самолеты. Дружно ударили зенитные установки, донесся частый перестук наших зенитных орудий с переправы через Сож. "Юнкерсы", соблюдая четкий строй, прошли над самым штабом, разделились на две группы и ринулись на вытянувшиеся в походные колонны тылы стрелковых полков. Сбросили бомбы. Смертоносный груз попал в цель. Обстреляв еще и пулеметным огнем машины и повозки с боеприпасами, продовольствием, различным имуществом, гитлеровцы улетели.

Минут через десять — пятнадцать под прикрытием истребителей появились наши бомбардировщики. Мы с радостью глядели на краснозвездные самолеты. И каково же было огорчение, когда пришло сообщение от майора Красовского, что под их бомбы попали и вырвавшиеся вперед подразделения нашего полка. Винить летчиков было бы несправедливо. До них еще не дошла последняя информация о положении частей. Дорогую цену пришлось заплатить за недостаточную связь наземных войск с авиацией.

Пока разбирались в причинах случившегося, отвечали на звонки и запросы, на землю опустились ранние ноябрьские сумерки. К этому времени передовые части достигли Лопатина, где их остановил противник. Нужно было принимать решение. Майор Румянцев разослал нас по полкам для уточнения достигнутых рубежей. Точно не помню, в котором уже часу, но- приблизительно около полуночи я добрался до расположения 889-го полка. Пока разыскивал штаб — все говорили, что он где-то рядом, рукой до него подать, но точно никто не знал, — основательно продрог. Наконец встретил сержанта-связиста. Вернее, вышел на его ворчливый голос. Соединяя обрывки проводов, он на чем свет кого-то костерил:

— Понадают всякую зелень перед наступлением! Говорят: учи, Семенов, учи. А когда учить-то, тут работать нужно, задачу выполнять. Вот и делаешь все сам, так их разэтак…

— Это кого же так чихвостишь, сержант? Взлетевшая вверх серия ракет осветила меня.

— Кого? Да помощников своих, товарищ старший лейтенант. Сержант вздохнул и вновь принялся сращивать концы кабеля.

— Проложили провода вместе. Их одной миной и шандарахнуло. Штаб без связи остался. Командир полка пообещал баню нынче устроить. В общем, виноваты, кругом виноваты. А вы снова к нам?

— Разве мы встречались, сержант?

— Как же, виделись. Вы к нам в полк перед Сожем приезжали. Тогда-то вас и приметил.

— Ну коль так, проводи меня к штабу.

— Сейчас, сращу только концы.

Семенов соединил оголенные части провода и начал быстро заматывать их изолентой. Лицо, руки, не говоря уже о сапогах и шинели, у него были в грязи. Заметив, что я с интересом рассматриваю его, обронил:

— Угодил в воронку.

В ото время небо вновь располосовали ракеты.

— Боятся фрицы, как бы еще ночью не шуганули их. Светят, обстреливают с высот, забрасывают минами и снарядами, лихоманка их забери. А толку-то что, лишь себя беспокойством изводят.

Сержант пустился было в рассуждение о бессмысленности фашистского сопротивления, но я его поторопил. Вскоре мы гуськом шли по протоптанной связистами тропинке: впереди — Семенов, за ним — я, а следом сопровождавшие меня автоматчики. Небо то и дело расцвечивалось каскадами ракет. Где-то недалеко послышался надрывистый гул самолета.