На службе у Кощея

— Тогда поспешим! — сказал биварский посол. — Нас ждут великие дела!»...

— Услышав все это, я испугался, что они меня заметят и обязательно попытаются убить. Я немедленно бросился назад и поспешил в приемную канцлера, но мне сказали, что он у вашего величества. И вот я здесь! — Пушкин снова поклонился и состроил невинную гримасу.

В кабинете повисло тяжелое молчание. Первым не выдержал Дормидонт.

— Ну вот! — сказал он с невыразимым упреком. — Вот! — и обиженно посмотрел на Кощея. — А ты — в масле жарить! А человек, можно сказать, государство спас! Ай да Пушкин, ай да молодец!

Пушкин покраснел и снова изящно поклонился. Великий канцлер что-то торопливо писал на пергаменте.

— Вот, ваше величество, подпишите!

28

В подводном корабле было жарко и душно. Бендер-бей уже два раза поднимал судно на поверхность, чтобы впустить свежего воздуха. Время от времени он неодобрительно посматривал на Муромца и ворчал:

— Вот бугай! И где только такие родятся? Весь воздух выдышал!

Между тем Муромец, очевидно вошедший в ритм, и не думал замедлять ход. Только один раз он кивнул изобретателю и выразительно щелкнул себя по кадыку. В данном случае этот жест означал одно: богатыря замучила жажда. Однако Бендер-бей понял этот жест по-своему. Он заметался, затем подбежал к небольшому ящичку у стены и вытащил оттуда бутыль с прозрачной, чуть зеленоватой жидкостью. Откупорив бутыль, он ненадолго задумался, затем протянул ее Муромцу. Илья, не глядя, схватил бутыль и, запрокинув голову, сделал несколько приличных глотков, уполовинив содержимое сосуда.

— Чача? — спросил он изобретателя, мощно выдохнув в сторону притихших кумарских деятелей.

— Арака, — уточнил Бендер-бей. — Специальная настойка для подводников, на лучших горных травах!

— Оно и видно! — кивнул Муромец. — Ишь, как здоровье-то поперло! Так и лезет! Эх! Поднажмем! — И он действительно поднажал. Если до этого подводный корабль летел как птица, то тут и вовсе помчался стрелой. Стоящий у руля Яромир с трудом успевал уворачиваться от здоровенных морских рыб, время от времени попадавшихся на пути.

— Хорошо летим! — хмыкнул Муромец и снова кивнул изобретателю. — Ну-ка, пошевели этих деятелей! Да не бойся! Корабль-то мой, я у тебя его купил! А значит, это теперь российская территория! Ты под защитой нашего закона! А у нас всяких эмиров знаешь куда посылают?

— Куд-куда? — внезапно очнулся эмир, вытаращив на богатырей испуганные глазки.

— Далеко, — смутился Муромец. — Отсюда не видать.

— Там, наверное, плохо? — с дрожью спросил визирь.

— Там очень хорошо, — возразил Илья Муромец. — Те, кто там был, еще ни разу не пожаловались!

Эмир и визирь замолчали. Они не имели представления, куда их везут, и, с ужасом вспоминая минувшую ночь, всерьез полагали, что чудом спаслись, избежав страшной гибели. И вот теперь они были в руках у двух страшных людей, похитивших царевича-козленка и походя разрушивших кумарское царство. О, как они хотели, буквально жаждали услышать хоть что-то утешительное! И в конце концов услышали.

— Так кто из вас эмир, а кто визирь? — бесцеремонно спросил Илья, налегая на педали.

— Я! — Эмир поднялся во весь полутораметровый рост и важно выпятил волосатый живот. — Я — эмир!

— Ясно, — кивнул Муромец. — Так вот, уважаемый эмир. Ты объявил войну княжеству Лодимерскому! Стало быть, ты теперь военный преступник и находишься в плену!

— Ах! — застонал эмир. — Ну за что, за что мне такое наказание? И все ты, проклятый! — напустился он на визиря. — Урыльские острова захотел под шумок оттяпать!

— Я протестую! — взревел визирь, вскакивая на ноги. — Это была не моя идея. Я вообще за мир во всем мире! Я — гуманист! У меня высшее образование. И вообще. Я никакого отношения к политике не имею! Я выполнял приказы. И вообще, господа, какой спрос с подчиненного?..

— Спокойно! Сбавьте обороты, уважаемый! В Гааге разберутся! — туманно пообещал Муромец.

— А где эта Гаага? — робко осведомился эмир. — Далеко ли отсюда? И что это? Пыточная?..

Муромец перехватил недоумевающий взгляд Яромира и подмигнул ему.

— Есть такой трибунал, — сказал он серьезно. — Для военных преступников. Мне про него Попович рассказывал, а ему какой-то заезжий чародей поведал. Сам-то чародей приехал из дальних стран, так он все ахал и говорил, что, мол, по вам Гаагский трибунал плачет! Ясно?

— Ясно! — слегка заикаясь, кивнул эмир и, сжавшись в комочек, уселся в углу, чтобы не видеть страшных русичей с их непонятным трибуналом. Однако визирь попытался исправить сложившееся положение.

— Славные витязи, — начал он издалека, — я вижу, что вы великие воины! Но, увы, как это часто бывает, вы, скорее всего, бедны!

— Да уж не богатеи! — кивнул Илья.

— Но ведь вам хотелось бы разбогатеть? — не унимался визирь.

— Богатство еще никому не мешало, — заметил Муромец. — Пенсия-то у нас маленькая, зарплата, считай, никакая... А что?!

— А то! — воодушевился визирь. — Мы можем заключить весьма выгодную сделку!

— Это какую же? — подал голос Яромир.

— А вот какую: вы нас отпускаете домой, а мы вам платим хорошие деньги!