На службе у Кощея

— Хорошие — это какие? — тут же заинтересовался Илья Муромец и даже перестал крутить педали.

— Ну... скажем, по тысяче динаров на брата! Такая сумма вас устроит?

— Что-о?! — Илья презрительно цыкнул и снова принялся крутить осточертевшие педали.

— Две тысячи! — выпалил визирь.

Муромец засопел и поднажал.

— Дурак! — не выдержал эмир. — Сто тысяч динаров и полцарства в придачу!

— Вот это другой разговор, — сразу согласился Илья. — Чувствуется человек с размахом! Короче, так! — Не обращая внимания на изумленного Яромира, Илья слез с седла и подошел к эмиру.

— Мои условия такие: вся Кумария входит в состав великого княжества Лодимерского, на правах автономной волости. Ты, конечно, останешься эмиром. Это само собой. Но верховная власть принадлежит нашему царю! Это и нам спокойней, и тебе выгодней! Впрочем, ты можешь не соглашаться. Море у нас большое, глубокое, сей же час скормим тебя рыбам! Ась?! Кстати, долго думать не советую. Скоро приедем, а там... — Муромец даже закатил глаза, чтобы понаглядней изобразить, что будет «там». Один этот жест пронял эмира до костей.

— Согласен! — махнул он рукой и огляделся в поисках бумаги и чернил.

И тут Бендер-бей проявил должную сноровку. Он опять открыл свой заветный ящичек, извлек несколько листов гербовой бумаги, ручку и баночку чернил.

— Пожалуйста, ваше величество!

Эмир макнул перо в чернила и задумался.

— Да ты не думай, — посоветовал ему Илья, — больше думаешь — хуже напишешь! Ты вот что... Я тебе сейчас буду диктовать, а ты пиши!

Эмир, приоткрыв рот, посмотрел на богатыря, послушно кивнул головой и приготовился писать.

— Та-ак! — произнес Муромец. — Значит, так! Сверху название: «Акт о безоговорочной капитуляции»... Написал? Поставь точку. Дальше... «Я, эмир кумарский, признаю свое поражение и отдаю себя на милость царю Дормидонту. А также выплачиваю богатырям Илье Муромцу и Яромиру сто тысяч динаров в качестве возмещения морального ущерба». Написал? Теперь поставь дату и подпись. Вот так. Молодец! — Он выхватил листок с еще непросохшими чернилами, помахал им в воздухе и, аккуратно свернув, спрятал в карман.

— Теперь можешь быть спокоен. Царь у нас добрый, тебя не обидит!

Вместо ответа эмир потряс головой.

— Эх, покумарить бы!..

— Это в момент! — сказал визирь, доставая откуда-то из бесчисленных складок халата кисет и трубку.

— Отставить! — рявкнул Муромец. — И так дышать нечем! Изнутри решили взять? Не выйдет! Приедем на место — кумарьте сколько хотите, а сейчас, если приперло, вон там настоечка осталась! Она хорошо оттягивает!

При виде настойки кумарские владыки загрустили, но ненадолго. Разыграв остатки араки, они повеселели, затянули какую-то песню, но, утомленные бессонной ночью, уснули.

— Давай-ка, Яромир, покрути! — Илья смахнул с лица пот. — Надоело, честное слово, дай хоть у руля постоять!

— А с курса не собьешься? — насторожился Яромир. — Я уж вроде как пристрелялся!

— Не собьюсь, — отмахнулся Муромец. — Ты же знаешь мое чутье! Я, как кошка, за тыщу верст свой дом учую!

Яромир вздохнул и уселся за педали. Между тем уже рассвело, вода в иллюминаторах просветлела и снова стала нежно-голубой, пронизанной солнцем.

Мимо с поразительной быстротой мелькали рыбы, они даже не успевали удивиться, что это за диковинный зверь мчится в голубых безднах моря? Правда, некоторые из них не успевали увернуться и громко шмякались о борт корабля, грозя пробить в обшивке дыру и затопить судно.

Яромир с тревогой прислушивался к каждому такому удару, а вот Илье Муромцу все это было, как говорил Добрыня, по барабану!

В какой-то момент вода изменила свой цвет и из голубой стала мутно-зеленой, но друзья не обратили на это внимания. Илье было не до того: он усиленно вертел штурвал, словно участвовал в гонках по пересеченной местности. А Яромиру тоже отвлекаться было некогда: он как сумасшедший наяривал, сидя в велосипедном седле и нажимая на педали, дабы не осрамиться перед Ильей. Забеспокоился только изобретатель. Пару раз он приникал к окну, озадаченно мотал головой, но, в очередной раз глянув на богатырей, предпочитал отмалчиваться.

Вскоре и совсем стало темно. Один раз по стеклу клешней процарапал речной рак, откуда-то вынырнул кусок тины и зацепился за обшивку, трепеща в струях воды, словно полотнище флага на ветру. И тут корабль, ударившись обо что-то мягкое, резко остановился и замер. Все, кто был в лодке, по инерции пролетели вперед и смешались в кучу малу на носу судна.

Больше всего повезло изобретателю. Он находился на корме и упал последним, и его, в отличие от визиря, не придавило Ильей Муромцем. Поэтому он прежде всего заставил аппарат подняться на поверхность и немедленно открыл люк.

Такого блаженства Яромир не испытывал давно. Вместе с прохладным свежим воздухом до слуха богатырей донеслись знакомые крики, гогот перепуганных гусей и до боли знакомое петушиное ку-ка-ре-ку! Именно пение петуха заставило друзей в мгновение ока выскочить из корабля на палубу.

— Однако! — сказал Илья и озадаченно поскреб бороду.