На службе у Кощея

Местный люд при виде друзей и в самом деле останавливался, заглядывался на богатырей, дивясь их росту, силе и светлой коже. Взгляды их были настороженные, а порой и откровенно враждебные. В конце концов возле постоялого двора их окружила тесная толпа и, что-то по-своему галдя, стала прижимать к стенке.

— Опять не по-русски бормочете! — рассердился Муромец. — У вас какой государственный язык? Вот! А будете выступать — будет русский, все ясно?

Толпа ошарашенно замолчала, а потом бросилась врассыпную, кто куда.

— Велик и могуч русский язык! — вздохнул Муромец. — Пару слов сказал — и всех в дрожь бросило!

Сочиняю я по-русски,
Здесь резервы велики!
Очень тесны, очень узки
Остальные языки! —

продекламировал Яромир, снова вызвав настоящий восторг друзей.

Хозяин постоялого двора оказался человеком тихим и ласковым. Не говоря ни слова, он отвел друзей в комнату, где были самые настоящие кровати, стол и стулья, а через пару минут притащил корыто жареного мяса и кувшин с неведомым напитком, от которого вовсю валил пар.

— Вино? — строго спросил Яромир, с опаской поглядывая на горячий кувшин.

— Чай! — осклабился хозяин. — Чаек! Вино нельзя! — поклонился он. — Секир-башка! Все чай пьем! Утром чай, днем чаек, вечером чаище!

— В чужой монастырь со своим уставом не ходят, — сказал Попович и первым плеснул себе чая.

Друзья испытующе уставились на него.

— Ну как?

— Не лишено приятности! — скромно потупился Попович.

Муромец тут же, не жалея, плеснул себе и залпом выпил почти крутой кипяток.

— Эх, хорошо! До кишок пробирает!

Яромир тоже попробовал странного терпкого напитка, и он ему, как ни странно, понравился.

Даже в страшную жару
Чай любому по нутру!
А зимою как нам быть,
Если чаю не попить?

— Золотые слова! — согласился Илья Муромец и, поплотнее перекусив, улегся на кровать. Остальные последовали его примеру.

Отдохнув и набравшись сил, друзья стали решать, что делать дальше.

— Нужно действовать осторожно, — сказал Яромир. — Главное, чтобы колдун не узнал, что мы здесь! Поэтому обойдемся без расспросов.

— Интересно, а как же ты найдешь Охмурида? — удивился Муромец.

— Языка надо брать, — предложил Добрыня. — Поймать, кого посмышленей, и допросить с пристрастием! А потом пришибить, чтобы не разболтал!

— Но это беспредел какой-то! — возмутился Попович. — Так действовать нельзя. Это противу чести!

— Зато по совести! — возразил Добрыня.

— Постойте, братцы! — сказал Яромир. — А я слышал, что колдуны обитают в башнях! И что башни эти строились то ли из слоновой кости, то ли из черного дерева!

— Ну и что? — не понял Илья.

— Как что? Пойдем по городу, осмотримся, увидим башню из слоновой кости и узнаем, где живет чародей!

— Дело Яромирка говорит, — кивнул Попович. — Я тоже об этом слышал. Заодно прогуляемся, посмотрим на здешних красавиц!

— Тебе Зухры мало? — усмехнулся Муромец. — Теперь еще и Земфиру подавай? И чтобы тоже на гусельках? Ха-ха! Вот Яромирка у нас молодец, — продолжил он, — на баб совсем не смотрит!

— Так их здесь и нет, — растерялся Яромир.

— Точно! — Муромец ударил себя по лбу. — Совсем из головы вылетело! Тогда пошли скорей, нечего рассиживаться!

Богатыри вышли на улицу. Вечерело. Жара уже заметно спала, и народу на улице стало значительно больше. Появились какие-то юркие, наглые типы; один из них попытался срезать у Яромира кошелек, но был пойман за руку.

— Пусти, дяденька! — запищал сорванец.

— Погоди, — заинтересовался Яромир, — у вас здесь что, все по-русски разговаривают? Неужели родной язык, или научил кто?

— Ага! — Сорванец шмыгнул носом. — У нас тут русский землепроходец побывал, Афанасий Никитин! Он тут многих обучил!

— Просто удивительно! — восхитился Алеша Попович. — Наверное, этот Афанасий очень добрый человек!

— Еще какой добрый! — снова шмыгнул носом мальчишка. — Ответишь не так — сразу подзатыльник!

— Чудеса! — удивился Яромир. — А султан куда смотрит?

— Так они ж друзья! — хмыкнул мальчишка и тут же начал хныкать, но так ненатурально, что Илья Муромец ласково прищурился, а Добрыня рассвирепел и стал поигрывать желваками.

— Погоди-ка, дружок, — кротко улыбнулся Попович. — Ты ведь местный?

— Местный, — насторожился мальчишка.

— Значит, все знаешь...

— Еще бы! — загордился сорванец. — Чтобы Васька Никитин чего-нибудь не знал? Да быть такого не могет!

— Так ты — Васька Никитин? — опешил Яромир. — Стало быть, русич? Да как ты сюда попал?

— Сказано — местный! — нахмурился мальчишка. — Здесь и родился. И никакой я не русич, а магрибец проклятый!

— Почему проклятый? — удивился Муромец. — Али проклял кто?

— Почему, почему... — передразнил его сорванец. — Это папка нас так называл. У нас таких много!

— А кто твой папка?

— Сказано же — Афанасий Никитин! — вконец рассердился мальчишка, удивляясь бестолковости чужеземцев. — Он здесь проходил. Так теперь у нас половина квартала — Никитины!

— Афанасьевичи? — уточнил Муромец.

— Ага! — расцвел малец.