На сопках Маньчжурии

Тачибана тогда ещё раз убедился: «За улыбкой прячет меч Ниппон!». Встреться сейчас тот штабист, Корэхито спросил бы его насчёт духа Германии. Ещё год назад Тачибана слушал по радио речь министра иностранных дел Ниппон Мамоту Сигемицу. «Пакт трёх держав по-прежнему сияет и освещает нам дорогу к победам». Кроме улыбки, ныне те слова ничего не стоят. Тень недоверия лежала сегодня на сердце капитана. Он как офицер разведки убедился: в Харбине три хозяина. Квантунская армия. Дипломатические чины Токио. И наконец — маньчжурское отделение дзайбацу. Последняя, маловидимая власть — направляющая сила здесь для всех японцев. Армия исполняет волю дзайбацу и часть этой власти — военная разведка генерала Доихара. Капелька её — он, капитан Тачибана. Дзайбацу — крупные монополии. Они тайно содержали и армию, и дипломатов, и разведку. Взамен требовали сведения о потенциале противника, его возможностях устоять под напором дзайбацу. Это раздражало Тачибану: дух бусидо и жёлтый дьявол капитала! Идея великой Ниппон и презренные деньги — омерзительно для истинного самурая! Толпа честолюбивцев, растленных собственной алчностью, если она окажется у руля страны Ямато, оставит сынов божественной Аматэрасу на задворках мира! Военные люди — всегда исполнители чужой воли. Они делают всё для долга перед Ниппон. Победить врага и сохранить Страну Восходящего Солнца — вот благая цель самурая!

Лёгкий стук в дверь прервал размышления капитана Тачибана. Согнувшись до пояса, порог переступил солдат в поношенной форме. На крошечном подносе подал офицеру пакет. Опустив посыльного, Тачибана с замиранием сердца вскрыл конверт. Там были две шифрограммы. Одна короткая, как выстрел: «Прошли. Арат». Другая — из разведуправления: «Поздравляем началом операции. Ждём успешного продолжения. Полковник Кадзуо». Они были своеобразными уколами в сердце: «Тачибана может!». Он сдерживал чувства удовлетворения. Мысленно послал благодарность богине Аматэрасу и божественному микадо. Он настолько расчувствовался, что позволил себе позвонить сотнику Ягупкину.

— Жду вас. Нет, не в штабе, в отеле «Ямато».

Тачибана быстро оказался в гостиничном номере-квартире. Его несла на крыльях удача. Переоделся в домашнее. Выпил маленькую рюмку сакэ.

В комнате было тихо и одиноко. Кукла Кокэси посматривала из-под чёлки. Душа его пела от довольства. Он будет двигаться вперёд, пусть медленно, как червь, но только вперёд! Это — закон и долг самурая. Осуществив диверсию, он, офицер божественного микадо, внесёт свою лепту в борьбу сынов Ямато. Он с презрением думал о полковнике, своём начальнике, который вышел из подлого племени низов, а не из клана самураев. Потому-то он сравнивал глупого казака и его, Тачибана!..

Приглашая Ягупкина в номер-квартиру, Тачибана желал ещё раз подчеркнуть своё превосходство над диким русским. А сближает их одно: тайная война. И ничего более!

Слуга открыл перед сотником дверь.

— О-каэринасай! — воскликнул Корэхито. — Добро жаловать!

Тачибана сидел на пятках. Кимоно распахнуто, открывая впалую грудь. На маленьком столике бутылка и маленькие рюмки.

Ягупкин опустился на циновку. Подобрал под себя ноги в шерстяных носках. Он в страхе ждал вопроса: «Как посмел без спроса отправлять в Россию казака Кузовчикова?». Никита Поликарпович отрядил в «ходку» Ивана Спиридоновича с целью контроля: каков результат диверсии? И Скопцев, и Аркатов могли провалиться, случайно погибнуть. Кузовчиков имел задание осесть на окраине города, собирать сведения о движении поездов, новостройках. Если грохнет в Распадковой, эхо неминуемо докатится до города. Сотник без большой уверенности назвал на этот раз адрес и пароль старого агента. Довоенный. На всякий случай. Он полагал: агент сохранился. Этот же адрес имел и Скопцев — укрыться после диверсии!

Опасения его основывались на предположении: Тачибана болезненно воспримет самовольство, как пощечину, посчитав «ходку» Кузовчикова проявлением недоверия к нему, офицеру Японии, к действиям штаба Квантунской армии. Не доложил он о Кузовчикове и Шепунову — одна шайка-лейка!

Тачибана налил в рюмки сакэ. Молчал Ягупкин. Улыбался Корэхито. Сотник помаргивал в тике.

— За здоровье микадо! — Тачибана приберёг новость.

Ягупкину надоело корчиться на циновке. Хлопнул рисовую водку одним глотком.

— Са-а-а! — Тачибана расширил глаза. — Молодес, за императора залпом!

— За нашу операцию! — Тачибана наполнил стаканчики побольше. Он коротко рассказал о полученном радио от «Арата».

— За это налейте ещё, господин офицер! — Ягупкин в радости потёр пальцами свой узкий лоб.

— Са-а-а! Русский манер…

Закусывали комочками жареного теста и апельсинами. Тачибана вёл воздержанный образ жизни — быстро захмелел. Он хотел, чтобы Ягупкин называл его Тачибана-сан, уважительно, с почтением, как весьма влиятельное лицо.