На сопках Маньчжурии

— Алханай! — сокрушался старик. — Шкурка унёс. Запас тащил. Не человек, однако, чудовище. Алхана! Такой человек шибко плохой. Шибко не таёжный паря!

Отпустил охотник ребят с условием, что они тотчас спустятся в Распадковую.

Петька и Гошка ещё трое суток бродили в чаще. И наскочили на замаскированную землянку. Забросана валежником. Внутри ничего не нашли…

…Сияют глазёнки Петьки. Уши покраснели.

— Гошка караулит. Бежать надо! Вернётся шпион — его хап!

— Гошка один в тайге?! — У Фёдорова — буря в голове. Если там укрытие преступника и он вернётся, Гошке несдобровать!

— А чё? Одностволка заряжена. Собака заранее учует…

Семён Макарович жизнью учен: преступник, как правило, дока в таких делах, запросто обведёт подростка. Пара пустяков, как говорит, майор Васин. И шевельнулось сомнение: не очередной ли подвох? Не записка ли в новом варианте?

— Далеко отсюда?

— К утру поспеем! — Петька полагал, капитан тотчас поднимет солдат и облава двинется в глубину леса, к тайному зимовью.

Семён Макарович смотрел на Заиграева с досадой и восхищением: столько старания и энергии! Лицо загорелое до темноты, скулы выпирают, как отполированные. Руки грязные, исцарапанные. Воспалённые глаза.

— Беги, Петя, домой и успокой маму. Скажи и Андреевым. Мол, охотимся на белок. — Фёдорову неловко было учить мальчишку обману, но в данном разе, наверное, стоило покривить душой. Нельзя же трезвонить в городке о находке ребят, о поисках вражеских агентов.

— Неправда это, но ведь война! — понял его Петька. Нахлобучил Шапку. — Не мешкайте, товарищ капитан!

Посыльный из штаба привёл Сидорина.

— Что с ребятами?

Выслушав Фёдорова, лейтенант осуждающе упрекнул: «Говорил же насчёт прочески таёжных угодий!». Вслух ограничился советом:

— Васину нужно передать. Новая окраска эпизода.

Климент Захарович слушал Фёдорова молча.

— Ваши мысли, капитан?

— Отбыть на место. А там — по обстановке.

— Мысль оригинальна! — В голосе Васина слышалась ирония. Но майор не стал навязывать свои меры. Лишь предупредил: — Не исключайте дезертиров или беглых уголовников. Влезли эти пацаны не в своё дело! Отвечаете за них головой!

— Мне ясно!

Петька уверенно вёл в темноте сотрудников военной контрразведки «Смерш». Посвечивал себе под ноги ручным фонариком.

Холодный ветер шумел в вершинах сосен. В отдалении погукивали паровозы.

Фёдоров придерживал за поводок Найду — хозяйка разрешила взять суку в тайгу. Сидорин шёл рядом с Петькой.

У склона крутой сопки Заиграев задержался, мигнул фонариков — стоп! С высоты хребта небо на востоке виделось розоватым разливом. Темнели неровными валами макушки сосен и елей. Перевели дух. Фёдоров сориентировал по компасу карту. Сидорин финкой сделал засечку на гладкой коре осины.

Добрались до вершинной маковки. Голый камень. Глыбы обломков скалы. Низкорослые стланики. Петька крикнул кукушкой.

— Какая же кукушка о такую пору?! — укорил Сидорин. Он был в короткой защитного цвета телогрейке, разгорячен в марше.

Петька снова прокуковал:

— Заснул, чё ли?

Найда поскуливала у ног Фёдорова, принюхивалась, острила уши и припадала к земле.

Сверху отозвалась кукушка три раза. Фёдоров облегчённо вздохнул: жив, пострелёнок! Покарабкались по осыпи, цепляясь за мелкие сосенки. На ровной площадке, в густых зарослях кедрача настороженно поводила головой рослая собака. Коренастый парнишка в шубейке держал наперевес одностволку.

— Ты, Петьча?

— Но-о. Что тут?

— Тихо.

Поздняя луна освещала горы. Темень под соснами. Буреломные переплетения сухостоин. Причудливые очертания вывороченных корневищ.

Зимовье было собрано наспех. Это сразу настроило Фёдорова отрицательно: обманка! Землянка крыта жёрдочками, ветками кедра. Сверху — малый слой каменистой земли. Лаз — на четвереньках! Внутри просторно. Вместо нар — пополам расколотая лесина. Пахло смольём и прелью. Собаки улеглись в стороне. Ребята прижались друг к другу спинами, шептались. Гошка жевал хлеб, принесённый Петькой. Присвечивая фонариками, контрразведчики ориентировали карту. По их расчётам, километров десять до Иркиликского кряжа. За перевалом — долина речки Итанцы.

С первым светом начался детальный осмотр. Лесины срублены наверху. Брёвна спускались на площадку. Остатки порубок сброшены вниз. Пеньки завалены сучьями, присыпаны прелой хвоей…

Фёдоров разочаровался окончательно: зимовье готовил предусмотрительный охотник. Пожалел о потерянной ночи. Неловко было перед Сидориным. Поднял с постели в Чите майора.

На площадке расхаживал Сидорин. Мокрый от росы, васильковые глаза — провалы! Жевал пухлые губы.

Пареньки водили собаку между соснами, спускались к обрыву. Найда вдруг взбрехнула. Лайка припала на брюхо. Сидорин вырвал из-за пояса пистолет «ТТ». Гошка насторожил ружьё, прячась за камнем. Фёдоров ругал себя: нужно было отправить ребят вниз! Завяжется перестрелка — пуля не выбирает цель!

Петька сползал правее зимовья, как ящерица. В отдалении пострекотывала сорока. Порхали с режущими криками кедровки.

— Ты, однахо, куда ползешь, паря? — Из сосняка вышел старик в войлочной шляпе с обвислыми полями. Потёртый тэрлэг перехвачен красным кушаком.